Десять причин остаться с тобой
Шрифт:
Когда он умолк и поежился, Элиза положила ладонь на его покрытую щетиной щеку.
— Они убили твою жену, да?
Он скупо кивнул.
— Это были маратхи [6] . Их наняли сражаться за правителя нашей провинции. — В его глазах внезапно появился гневный блеск. — Они убили ее из-за того, что она была женой адъютанта английского генерал-губернатора. Из-за меня.
— Ты не мог этого предвидеть, — тихо сказала Элиза. — Это не твоя вина.
— Я должен был ее остановить. Когда я понял, что она меня ослушалась и сбежала к матери, я должен был отправиться
6
Маратхи – народ в Индии. В течение ряда столетий вели упорную борьбу против империи Великих Моголов, с португальскими, а затем английскими колонизаторами. В результате англо-маратхских войн государство маратхов было захвачено англичанами.
Элизе даже нравилось его стремление защищать, но оно явно осложнило ему жизнь.
— Ей не нужна была безопасность. Она хотела счастья. А они иногда не совпадают.
— Да, — выдавил он. — Не думаю… что она была со мной очень счастлива.
Неужели в этом и крылся источник его чувства вины? В его страхе, что он вынудил жену на безрассудный поступок.
— Ты пытался сделать ее счастливой?
Он искоса взглянул на нее.
— Изо всех сил.
— Потому что мне кажется, что она не способна была быть счастливой. Такое бывает. У меня в школе есть такая подруга, она вечно всем недовольна. — Она нежно коснулась его щеки. — Невозможно помешать хронически несчастным людям делать глупости в их бесконечной погоне за счастьем.
Он нервно сглотнул.
— Я никогда не думал об этом в этом ключе, но ты права. Рашми явно обладала неиссякаемым источником причин для печали.
— Она ведь не винила тебя, правда?
На его лице отразилось удивление.
— Нет. В конце она винила саму себя. Она умерла, умоляя меня простить ее за глупость. — Он прерывисто вздохнул, и у него на глазах выступили слезы.
Элиза погладила его по лицу, мечтая облегчить боль.
— Тогда ты тоже не должен себя винить. Ты старался, как мог. Больше женщине у мужчины и просить нечего.
Он поморщился, но затем схватил ее руку и прижал к своим губам, пылко целуя, после чего наклонил голову и завладел ее губами в долгом нежном поцелуе. Увидев слезы на его щеках, она крепко прижала его к себе.
Возможно, в конце концов, им удастся создать на этом брак. Она могла хотя бы немного его утешить и положить конец страданиям.
— Ты, наверное, приехал в Англию, чтобы забыть ее, — прошептала она.
— Чтобы обо всем этом забыть, — выдохнул он в ответ. — И найти…сам не знаю что…
— Покой, — подсказала она, вспомнив его слова.
Он отстранился и вытер глаза.
— Верно. Покой. — Он самоуничижительно усмехнулся. — Знаю, тебе это кажется глупым, но...
— Это вовсе не кажется глупым. — Какое-то время они просто лежали рядом в приятной тишине, пока Элиза не отважилась на очередной вопрос: — И ты хочешь найти этот покой в Брукмуре? Или ты собираешься продать Чонсестон-Холл и вернуться в Лондон?
— Лондон не для меня, милая. — Он отвел пряди волос от ее лица, явно вновь овладев своими эмоциями. — Мне, как и Рашми, не нравилась Калькутта, но должность требовала моего пребывания там. Я всегда предпочитал жить за городом. Я не слишком люблю балы и званые вечера, где все с любопытством смотрят на
— Здесь о тебе тоже будут сплетничать.
— Поначалу да. — Он цинично усмехнулся. — Однако, мне кажется, что титул и владение обширными землями в этой местности значительно облегчат мой прогресс. Здесь у меня больше шансов быть принятым и стать частью сообщества, чем когда-либо будет в Лондоне.
Но не в том случае, если они сбегут и ее дядя станет всем рассказывать о ней небылицы. У нее сжалось сердце. Если Колин был прав относительно причины, побуждающей дядю Сайласа выдать ее замуж, тот очень разозлится, потеряв шанс завладеть ее состоянием. А отчаяние порой может толкнуть человека на безумства — например, попытку уничтожить репутацию чужака, который помешал ему воплотить в жизнь свой план.
— Неужели тебе так важно быть частью брукмурского сообщества? — прошептала она. — Наверняка так будет везде, где бы ты ни приобрел собственность.
— Вообще-то у меня нет особого выбора. Поместье майоратное, я не могу его продать. — Он коснулся губами ее лба. — Кроме того, оно принадлежало моей семье многие поколения. Дед, может, и пытался сделать так, чтобы оно мне не досталось, но согласно письму, найденному моим кузеном, чтобы подтвердить мои права, отец хотел, чтобы им владел я. Это кое-что значит для меня. Я хочу продолжить род ради него.
Он лениво накрутил локон ее волос на палец.
— Я хочу найти свое место. Хочу, чтобы мои дети и внуки считали его домом. Больше всего шансов найти его здесь. А что? Разве ты не хочешь жить в Брукмуре?
— Брукмур подойдет, — выдавила Элиза, несмотря на то, что ее сердце разрывалось от боли.
Если они сбегут, то будет много толков, которые он так ненавидит. Ее дядя, будучи магистратом, может все представить в каком угодно свете и без зазрения совести очернить репутацию Колина. Элиза очень хорошо знала, каковы жители маленьких городков: они с предубеждением и подозрительностью относились к незнакомцам, тем более иностранцам, которые крали местных женщин.
Покоя им еще долго не дождаться.
Она не могла так с ним поступить после всего того, что Колин пережил со своей женой и подлым дедом. Он заслужил свой «покой», свое место под солнцем. Втянув его в свои планы, позволив заняться с ней любовью, она не оставила ему выбора так же, как ее дядя лишил выбора ее.
Миссис Харрис была права — неосмотрительный прыжок привел ее в колючий куст. Сначала, когда она приехала сюда и неосознанно вовлекла Колина в свои проблемы. Потом, когда разделила с ним ложе.
Это было неправильно. И единственным способом это исправить было вернуться к моменту прыжка.
Так что, когда Колин прошептал ее имя, она притворилась спящей и продолжала притворяться, пока он не устроился рядом с ней и не заснул.
Пока Элиза ждала этого момента, она размышляла о том, что нужно сделать. Когда у нее в голове вырисовался четкий план, она выскользнула из постели. К счастью, Колин был вымотан не меньше нее, поэтому он не проснулся, когда она одевалась, позаимствовав одну из его рубашек взамен испорченной. Он продолжал спать и тогда, когда она писала письма, чтобы он их отправил, и записку, предназначенную для него самого.