Девушка индиго
Шрифт:
– Стало быть, все не так лучезарно? Неужто вы приуныли? – ласково покачал он головой. – Ну-ка присядьте и расскажите мне поподробнее. Я рад, что вы все же решили погостить у нас, хотя ваши намерения изменились.
Я опустилась на кресло рядом с открытой дверью.
– Я вовсе не приуныла. Мы посадили не все семена. Попробуем еще раз.
– «Мы»?
– О, мне удалось увлечь своей идеей наших негров, – рассмеялась я. – Не знаю, как так вышло, но, по-моему, они теперь не меньше, чем я, хотят, чтобы все получилось!
– Вы умны и усердны, – похвалил меня мистер Пинкни. – И у вас наверняка
– Я написала отцу с просьбой прислать из Вест-Индии консультанта, сведущего в изготовлении красителя. Если мы все же дождемся урожая, тогда будет вдвойне важно оградить себя от ошибок, чтобы не упустить шанс на производство индиго высокого качества.
Мистер Пинкни задумчиво подошел к окну.
– Есть весточки от отца? – спросил он.
– Да. Судя по всему, обстановка становится все напряженнее. Как вы думаете, дойдет до войны?
– Наверняка сказать не могу. Но полагаю, дойдет. Если уже не дошло.
Я похолодела от страха за отца.
– Мы десятилетиями то воюем, то заключаем перемирие с испанцами, – продолжал Чарльз Пинкни. – Если будут введены новые эмбарго, это скажется на всей торговле. Я бы посоветовал всем плантаторам расширить ассортимент товаров. Но вы взялись за дело и без моего совета. – Он улыбнулся. – Отныне буду называть вас юной визионеркой.
Я вскинула брови – его похвала меня позабавила, но вместе с тем и польстила.
Мистер Пинкни развел руками, словно отметая дальнейшие рассуждения на тему войны. И тогда я решила, что, раз уж у нас завязалась беседа, надо этим воспользоваться и спросить его о том, что не давало мне покоя со дня мятежа. Мне в руки попалась копия спешно изданного «Закона о неграх»[4], и я хотела в нем получше разобраться.
– Я рада была прочесть в «Законе о неграх» настоятельную рекомендацию воздерживаться от жестокого обращения с рабами и не применять к ним телесные наказания, – сказала я. – Некоторое время назад я попросила нашего приказчика Старрата убрать позорный столб в Уаккамо, но, по словам Квоша, Старрат отнесся к моей просьбе с откровенным небрежением.
– Я вас поддерживаю. Жестоким обращением ничего хорошего от рабов не добьешься, глупо ожидать от них взамен верности и преданности. Однако, боюсь, многие с нами не согласны и продолжают управлять своими плантациями по собственному разумению. Нам остается лишь установить у себя те порядки, каковые мы считаем справедливыми.
– Могу ли я попросить вас об услуге? Я оказалась в затруднительном положении. Мне не нравится один человек. Речь о Старрате, разумеется. Рискну предположить, что и он обо мне невысокого мнения как о заместительнице отца в деле управления плантациями. При этом мне надобно нанести ему визит, и мысль о встрече с ним меня… – Я замолчала, потому что стыдно было признаться, что я боюсь Старрата, и задумалась, как по-иному высказать просьбу к мистеру Пинкни.
Он словно почувствовал мое затруднение и пришел на помощь:
– Возможно, в ближайшие месяцы у меня возникнет необходимость наведаться с супругой в Джорджтаун. Мы могли бы вместе проделать часть пути, если вам нужна компания и ваша матушка не будет
Вероятно, на моем лице отразилось удивление, потому что он вскинул бровь и добавил:
– Если, конечно, вы не собирались попросить меня съездить с вами в Уаккамо и постоять рядом, пока вы будете давать указания своему приказчику.
Я крепко стиснула зубы, чувствуя, как запылали щеки.
Мистер Пинкни заулыбался:
– Прошу прощения. Мне следовало дождаться, когда вы сами об этом попросите. Вам уже кто-нибудь говорил, что все мысли у вас на лбу написаны? Ни в коем случае не играйте в азартные игры – спустите целое состояние.
Я с трудом сглотнула. Не приходилось сомневаться, что он просто поддразнивает меня. Тем не менее я вдруг почувствовала себя ужасно глупо. И хихикнула. А потом рассмеялась:
– Вы очень прямолинейны.
– И вы обычно тоже. Пообещайте, что, если вам когда-нибудь еще понадобится моя помощь, вы скажете об этом без обиняков.
– Обещаю. А сейчас просьба у меня такая: дозвольте мне сопровождать вас и миссис Пинкни, когда вы поедете в Джорджтаун. Мне необходимо лично встретиться со Старратом и проверить, как дела на наших землях в Уаккамо. Но мне совсем не хочется говорить с этим приказчиком наедине.
Мистер Пинкни нахмурился:
– Он вел себя неподобающим образом в общении с вами?
Я покачала головой:
– Просто мне этот человек не нравится. И я доверяю своей интуиции.
– Ясно, – кивнул он. – Как я сказал, визит в Джорджтаун мне предстоит в ближайшее время. Я пришлю записку или сам заеду за вами в Уаппу.
– Благодарю вас, полковник Пинкни. Если вас не затруднит.
– Можете называть меня Чарльз.
– Чарльз, – вымолвила я, и такое обращение по имени показалось мне слишком интимным. Вряд ли я позволю себе еще раз его произнести. Слабо улыбнувшись, я встала с кресла. – Пойду немного отдохну после дороги. С нетерпением жду знакомства с вашей племянницей. А моя маменька и ваша супруга, должно быть, сейчас обсуждают планы по поводу званого ужина, на котором ее представят местному обществу. Боюсь, они строят козни, как бы заманить в сети потенциальных женихов для нас обеих.
– Неужели? – Мистер Пинкни резко повернул голову ко мне. – И кого же они поймают для вас?
Я пожала плечами:
– Никого, если мне удастся помешать им.
Он рассмеялся, и в уголках его глаз собрались веселые морщинки:
– Бедные женихи!
Я вышла, прислушиваясь к странному чувству, возникшему где-то глубоко внутри.
Мисс Бартлетт, племянница Пинкни, оказалась невысокой и пышненькой с хорошеньким личиком. У нее была такая же ямочка на подбородке, как у родного дяди. А пышненькой я ее назвала потому, что рядом со мной ее фигурка выглядела налитой, почти женской, хоть эта девочка и была почти на два года младше меня. Еще у нее были такие же темные волосы, как у дяди, и глаза того же штормового цвета – как будто в их лазурных глубинах плескался свинцово-серый зимний океан.