Девять хат окнами на Глазомойку
Шрифт:
— Помянули, значит?
— Не то слово. Ездили в покинутую деревню с другим делом, совсем не на поминки, скорей, для ее заздравия. Там же земли много, жалко кидать такую землю. И луга, сам знаешь, какие. И еще огороды. Все без людей дичает. Ну, и о дороге туда подумываем.
Архип подумал и сказал, правда, не очень уверенно:
— Берите, папаша, и меня в союзники. Уж раз я возвернулся, так за Поповку сил, понимашь ли, не пожалею.
— Ладно, Архип, рад это слышать. А сейчас вот что. Накидывай свой пиджачок, забирай Зину, и валяйте домой. Обойдемся до ночи без вас. Зинаида, быстро! Вижу, изошлась по сыновьям. Беги к ним. Да и тебе, зятек,
11
Пока Архип управлялся с вилами да между делом рассуждал с Борисом Силантьевичем о разнообразных московских делах и новостях, Катерина Григорьевна с внучкой успели накормить и вымыть в корыте двух малых внуков, которые от усталости даже забыли сопротивляться этим решительным действиям. И тут же уложили их спать. Ребятенки, как коснулись подушки, так и уснули.
— Пойдем баню затопим, — сказала Катерина Григорьевна своей помощнице.
Они вышли во двор. Катенька, как и бабушка, захватила от сарая оберемок березовых поленьев и, шлепая большими резиновыми сапогами по песчаной дорожке, направилась в конец огорода.
Банька выглядела среди толстенных ветел совсем игрушечной. Еще не старая — Михаил Иларионович соорудил ее всего лет пять назад, — она встретила их пряным запахом распаренного дерева и веников, чистыми досками пола. Зажгли допотопный фонарь «летучая мышь». Затопили каменку, добавили в котел воды. Пламя разгорелось. Печной зев бросал на стены красный отсвет. Под низким потолком быстро теплело, булыжники на каменке уже потрескивали от жары. И так стало уютно и тепло, что Катеньке расхотелось уходить. Она осторожно сунула палец в котел и отдернула. Вода уже нагрелась и подернулась паром.
— Ну, вот и все. Бросим поленце-другое и пойдем, внученька. Пускай все тут греется. Твои папа с мамой умаялись на работе, тут они и поплескаются, усталость сбросят. Сейчас еще коврик постелем от, порога. Вот так. Ванны только нет. Да и бог с ней, с ванной!
Катерина Григорьевна от двери еще раз оглядела жаркую печь, скамью, улыбнулась своим мыслям и, пригасив фонарь, подтолкнула внучку к выходу.
— А я тоже хочу, — капризно сказала она.
— Мы с тобой завтра сюда придем. Бельишко простирнем, вон сколько ребячьего накопилось. И сами отмоемся, пока наши старшие посидят с Борей и Глебом.
— Папа всегда после бани выпивает, — заговорщически сказала девочка. — Говорит, такой закон. А потом у них начинается… Мама называет это — баталия.
— Ну, здесь он не больно разойдется. В городе с ним одна Зина воевала, а тут вон нас сколько. Не осилит твой папаня. Смирится.
— Вот если кваску молоденького ему захочется, этого — пожалуйста, мы завсегда рады. И хмельной не будет. И удовольствие.
И впрямь, когда супруги, розовые, счастливые, как молодые влюбленные, пришли из бани, на столе в графинчике уже поблескивало так себе, на донышке, для порядку. Рассчитанно налили, не разъедешься, это Архип понял не без душевной тоски. Он терпеливо дождался, пока Михаил Иларионович потянулся к графину, с ленцой взял непривычно легкую рюмку, такую проигрышную супротив обыкновенных граненых стаканов, которые он запросто брал с городских автоматов, и с какой-то дрожью в голосе сказал:
— За встречу нашу! За жизню, значит, добрую!
Проглотил без жадности, закусил. Вторую ему налила уже Зина, и опять далеко не до краев. Пустой графин после этого исчез со стола. Перед Архипом появился стакан с крепким чаем.
Подавив
Когда убрали со стола, Зина и Катенька занялись вещами и узлами, привезенными Архипом. Михаил Иларионович и сам Архип, торжественный и смирившийся, отсели на диван, против старых часов. «Павел Буре» показывал десять минут двенадцатого.
И тогда Савин сказал:
— Значит, так. Этот вот бабушкин дом — для вас с Зинаидой. За собой оставлю одну угловую комнату, поскольку мы с женой и дальше будем к вам наезжать. Стеснять не будем, а Лужки для меня и для Григорьевны, честно говоря, дороже всех особняков и курортов. Да ведь и ты, Архип Филиппович, считай, на своей родине. Что Поповка, что Лужки.
Архип молча кивнул. Он был просто ошеломлен царским подарком тестя. Сразу — и дом! Один, значит, в Москве, второй — в деревне, вроде дачи получается. Как у профессора или у большого начальника.
— Работать ты начнешь сразу, такое сейчас время, что сидеть нельзя, все работают, даже гости лужковские. Только вот не знаю, что тебе поручить, Архип? Можно ли трактор?
Архип вздохнул. Последний раз он сидел за баранкой трактора лет, наверное, семь назад. Ну, правда, пришлось и пошоферить в городе на спецмашине. Мусор собирал и увозил, однако недолго, сбежал от этой пахучей работенки, было такое дело, вслух вспоминать не стоит.
— Да, пожалуй, трактор, — сказал между тем Савин. — На Митином МТЗ поработаешь. Неделю-другую постажируешься у Мити, вспомнишь былое. Инженеру скажем, тот по технике безопасности с тобой поработает, потом сдашь экзамен на третий класс, а дальше, надеюсь, дело у вас с Митей пойдет, он мастер на все руки. Он в Лужках главное лицо. Комбайн придется тебе тоже осваивать, уборка — вот она, ты, можно сказать, прибыл как раз к делу. Всем на радость.
— Все такие же копейки платят в колхозе? — Архип спросил без умысла и несколько испугался, как это вырвалось. Подумает еще, что за длинным рублем приехал.
Но Савин только улыбнулся.
— С копейками, милый зятек, давно покончено. Средний заработок у нас для механизаторов почти двести рублей в месяц. Как у главного агронома, у инженера. А если мастер на все руки, то и триста выходит, даже больше. Вот у Мити. Ты ведь мастеровой, знаю. Захочешь — у тебя все получится.
— Это уж точно…
— Вот я и подумал… Ты да Митя Зайцев, Вася на подхвате да Зина с Марией, Потифор с Настёной — это уже сила для наших лужковских забот, вы много чего можете. Звено фактически есть, и уже не первый год, но очень недоставало еще одного-двух механизаторов. Ты с Зиной приехал — уже лучше. И со скотиной, и с землей управитесь не хуже других. Работайте, делайте хлеб и мясо. Чем больше, тем и вам лучше, и колхозу. Считайте, что вы здесь полные хозяева. И за все в ответе. За план, за землю, за деревню, пусть она будет красивой и полной добра. За речку и за луг. Чем серьезней за дело возьметесь, чем больше урожай получите, тем выше заработок получится. Слышал о безнарядных звеньях? Да, да, в городах, на строительстве — это Злобин, о нем много пишут и говорят. Есть на Кубани Первицкий, ты вряд ли знаешь. Так вот, над вами никто стоять не будет. Договор, план, заработок по размеру урожая и мяса, сена и картошки, которые получите. Наше дело — обеспечить вас машинами, горючим, удобрениями, а в разгар уборки еще и людьми со стороны, их заработок уже из вашего пойдет. И без суеты-маеты, без начальства и без «давай-давай».