Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2
Шрифт:
– Лисья снотворная пилюля, – сказала Ху Сюань. – Если растворить в чае и выпить всю чашку, то проспишь два дня.
Она порылась в рукаве и вынула оттуда пилюлю, завёрнутую в осенний листок. Выглядела пилюля как обыкновенная горошина и даже по цвету была такой же – желтовато-зелёной. Ху Фэйцинь взял пилюлю, понюхал. Нет, не горох. Запаха у неё практически не было. Ху Сюань была права: растворишь в чае – и даже лис ничего не почует, поскольку аромат чая заглушит послевкусие.
– И как быстро она действует? – спросил Ху Фэйцинь, припрятав пилюлю.
– Не сразу. Палочка
Ху Фэйцинь облокотился о стол и задумался. «Трактат о ядах» он читал давно, ещё в детстве. Вспомнить труда не составит, но у техники столько нюансов.
Ху Сюань невольно озвучила один из них:
– А-Фэй, но ведь ты ранен. У тебя хватит сил, чтобы довести дело до конца?
Полной уверенности у Ху Фэйциня не было. А у Ху Вэя не было времени. Чем дольше Тьма остаётся в демоне, тем сильнее она становится – так сказала Ху Сюань.
23
Одна палочка благовоний сгорает приблизительно за тридцать минут.
«И тем сложнее будет её вывести. Если это вообще возможно», – подумал Ху Фэйцинь.
Но не мог же он сидеть, сложа лапы?
«Не узнаешь, пока не попробуешь», – гласило Лисье Дао.
– Я выносливее, чем кажусь, – проговорил Ху Фэйцинь. – Перед этим я наемся лисьих пилюль под завязку. Сюань-цзе, дюжины будет достаточно… тех пилюль, что я принимал, пока червь не замер…
– У меня уйдёт два дня, чтобы их приготовить, – сказала Ху Сюань, подумав. – Думаю, тебе стоит потратить их на медитацию, А-Фэй. Я ничего не знаю о небесных техниках, но любое выведение ядов требует от лекаря полного духовного равновесия и концентрации. Лисье пламя должно гореть ровно.
Ху Фэйцинь кивнул:
– В «Трактате о ядах» было написано то же самое. Я проведу эти два дня в медитации. Если удастся, – добавил он, подумав о бесцеремонном Ху Вэе. Тот наверняка уже носится по поместью и ищет его, если проснулся.
– Скажи ему, – подумав, предложила Ху Сюань, догадавшись, что Ху Фэйцинь имеет в виду, – что медитация нужна, чтобы вывести червя из раны.
Ху Фэйцинь кивнул:
– Тогда он оставит меня в покое, и через два дня я смогу выполнить задуманное.
– Что с тобой не так, лисий ты сын! – опять не сдержался Ху Цзин.
Ху Фэйцинь приподнял брови.
– Небожитель, который рискует жизнью ради демонов. Небесный император на собственных волосах удавится, если узнает об этом! – воскликнул Ху Цзин.
Ху Фэйцинь с сомнением покачал головой.
Не успел Ху Фэйцинь припрятать снотворную пилюлю, в зал влетел Ху Вэй. Вид у него был встрёпанный.
– Фэйцинь! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?
Ху Фэйцинь взял со стола чашку и показал ему:
– Пью чай с твоей семьёй.
Ху Вэй подошёл к столу, споткнулся, заметив, что отец слинял, но расспрашивать не стал. Его интересовал исключительно Ху Фэйцинь.
– И почему ты меня не разбудил,
– Это ещё почему? – сурово спросил Ху Цзин.
– Потому что он Лисий бог, а все лисы на него слюной заливаются, – сердито сказал Ху Вэй.
Ху Фэйцинь благополучно пропустил мимо ушей столь важное замечание и сказал, что приступит к медитации немедленно.
Ху Вэй сощурился:
– Какой ещё медитации?
Ху Сюань обстоятельно расписала, что и как нужно делать, чтобы вывести червя из тела. Ни один мускул на её лице не дрогнул.
«Всё-таки, – подумалось Ху Фэйциню, – лисы отличные притворщики».
Сам он лишь энергично кивал на каждое слово лисьего знахаря.
Ху Вэй поначалу выглядел озадаченным:
– Разве червя попросту не вытаскивают из заросшей раны?
– А-Фэй ведь Лисий бог, – возразила Ху Сюань, и это решило дело.
Ху Вэй тут же кивнул, и Ху Фэйцинь, к своему удивлению, провёл два дня, блаженствуя в тишине и покое: Ху Вэй его не донимал, ходил только вокруг на цыпочках, чтобы проверить, не слишком ли глубоко погрузился в медитацию Ху Фэйцинь, и добавлял благовоний в курильницу, когда те выгорали. Если бы всегда было так…
[162] Великая семья Мо снова наносит визит
На третий день Ху Фэйциню пришлось схитрить, чтобы обмануть Ху Вэя. Он понимал, что тот потребует показать, что стало с червем, поэтому, как только открыл глаза, возвращаясь в реальность, тут же сказал, что жутко голоден, и попросил Ху Вэя принести ему что-нибудь поесть, желательно – миску жареных куриных потрохов. Ху Вэй кивнул и помчался выполнять его просьбу, а Ху Фэйцинь поспешно распоясал одеяние и принялся вытягивать червя из своего тела.
Червь постарался на славу: края раны срослись, оставив беловатый шрам. Выковырять червя из раны оказалось непросто: он растягивался, если его тянуть, и обрывался, если дёргать. Ху Фэйцинь кое-как приноровился и в несколько приёмов избавился от червя, выкинув улики в окно. Толком запахнуться он не успел – вернулся Ху Вэй.
– Дай посмотреть, – тут же сказал он, с грохотом ставя миску с потрохами на стол.
Ху Фэйцинь взъерошился. Ничего хорошего он от Ху Вэя не ждал: разве тот упустит случай? Но в этот раз Ху Вэй ничего не сделал. Он сосредоточенно изучал рану на животе Ху Фэйциня, изредка тыкая в неё пальцем, и похмыкивал.
– Что? – не выдержал Ху Фэйцинь. Хмыканье ведь тоже может таить в себе что угодно!
– Теперь не откроется, – уверенно объявил Ху Вэй. – Цзецзе отличный знахарь!
С этим Ху Фэйцинь не мог не согласиться.
– Ешь, – сказал Ху Вэй, протягивая ему миску с потрохами.
– Я оденусь сначала, – возразил Ху Фэйцинь, принимаясь запахиваться и запоясываться.
Ху Вэй терпеливо ждал, пока Ху Фэйцинь наестся. Тот был не особенно голоден, поскольку два дня просидел напротив окна, подпитываясь солнцем, но съел всё подчистую: заартачится – и Ху Вэй может что-то заподозрить.