Девять хвостов бессмертного мастера. Том 4
Шрифт:
Ху Фэйцинь покраснел.
– Ну, я тебя вылисил хорошенько, – ухмыльнулся Ху Вэй, – ты же теперь не веришь в Скверну?
– Прохвост! – ругнулся Ху Фэйцинь, краснея ещё сильнее.
– Что про хвост? – тут же уточнил Ху Вэй. – Про хвост я ещё ничего не говорил.
Он опять лязгнул зубами в зевке.
Ху Фэйцинь взял его за руку и повёл:
– Идём. Тебе нужно поспать. Когда ты в последний раз спал?
– Два года назад, – с ухмылкой ответил Ху Вэй, но Ху Фэйцинь так сердито на него посмотрел, что он отвёл глаза и пожал плечами: – Не помню. Я был
Ху Фэйцинь подумал, что завихрения Лисьего пламени могут быть вызваны и не Аурой миров, а попросту недосыпом.
– И как тебе только в голову взбрело повышать себя в ранге! – покачал головой Ху Фэйцинь.
– А… идея не моя, а ящерки, – пояснил Ху Вэй. – Как выяснилось, можно было и без этого обойтись. Думаю, это пилюля черепашьего хорька.
Ху Фэйцинь запутался в его объяснениях, пришлось приложить усилие, чтобы понять логику вещей. Лао Лун подал Ху Вэю идею – стать Владыкой демонов, чтобы обрести способность путешествовать между мирами. Ху Вэй провозгласил себя Владыкой демонов – неужели этого достаточно, чтобы им стать? – и отправился в Небесный дворец. Но при чём тут наставник Угвэй и его пилюля и отрезанные уши Ху Вэя?
Ху Вэй глянул на Ху Фэйциня, фыркнул, потому что вид у Небесного императора был весьма глупый, это даже сквозь подвески Тиары Небес было видно, и сказал:
– Лисий демон Ху Вэй настолько силён, что ему не нужно было становиться Владыкой демонов, чтобы пересечь границу миров, вот я о чём. Уши отросли – и запечатанные силы вернулись.
– А-а-а… – протянул Ху Фэйцинь, когда всё встало на свои места.
Ху Вэй опять лязгнул зубами и сказал:
– Ладно, веди меня в свою нору.
[354] В личных покоях Небесного императора
Оказавшись в покоях Небесного императора, Ху Вэй тут же позабыл, что ему хочется спать: лисы любопытны и всегда исследуют новую обстановку, особенно укромные уголки, кажущиеся им подходящими для устроения норы или кладовой, а в личных покоях Ху Фэйциня, огромных, размером с целый павильон, наполненных различными предметами интерьера, большей частью роскошными, таких уголков было предостаточно.
Ху Вэй принялся рыскать по личным покоям, засовывая нос в каждый привлёкший его внимание угол, выглядывая и вынюхивая всё, что можно выглядеть и вынюхать. Глаза его при этом возбуждённо блестели.
В личных покоях Небесного императора окон не было. Они освещались свисающими с потолка круглыми светильниками, сотканными из небесной ауры, и чтобы осветить или, наоборот, затемнить покои, нужно было использовать духовные силы.
Потолок был необыкновенно высокий, расписанный, как и малый тронный зал, облаками и небесными пейзажами. Стены украшали росписи и картины, углы были отгорожены ширмами из золотого шёлка, за ними прятались сундуки с одеждой, стеллажи с какими-то артефактами и книгами и даже компактная золотая ванна на драконьих ножках. Это Ху Вэя позабавило. Ху Фэйцинь покраснел, услышав его смешок, и объяснил, что утренние и вечерние омовения принято совершать здесь, тогда как дневные омовения и ритуальные очищения
Был здесь и широкий стол, за которым Небесный император мог поработать или почитать, и низкий столик, за которым полагалось пить чай или трапезничать, и раскиданные по полу шёлковые подушки, чтобы на них сидеть и медитировать, и несколько растений неизвестного вида в причудливых вазонах, и с десяток курильниц и подставок для ароматических палочек.
Ху Вэй потянул носом, запах травяных благовоний в личных покоях был очень силён. Ху Фэйцинь пробормотал с долей смущения, что это помогает перебить запахи Небесного дворца: тысячелетнюю цветочную вонь не так-то просто выкурить, а для лисьего нюха она настоящее бедствие.
И конечно же, кровать – широкая, с балдахином, из чистого золота, если верить блеску изголовья. Ху Вэй подумал, что спать на такой жёстко, даже несмотря на перины и шёлковые покрывала, которыми кровать была застелена. Явно стоило проверить, так ли это на самом деле.
– Нора знатная, – сделал вывод Ху Вэй, хотя называть норой личные покои такого масштаба было настоящим преступлением. – Это бывшие покои твоего отца?
– Нет, – взъерошился Ху Фэйцинь, – я не стал бы жить в его покоях. Эти предназначались Тайцзы, он должен был заселиться в них после церемонии Становления.
– А… – сказал Ху Вэй, – так я и думал.
Ху Фэйцинь поёжился. В глазах Ху Вэя как-то нехорошо поблёскивало, и Ху Фэйцинь подумал, что Ху Вэй вряд ли станет слушать какие-либо оправдания. С точки зрения Ху Вэя да и, должно быть, всех остальных демонов, он предатель, не меньше: ушёл с небожителями, не возвращался целых два года и не слал о себе вестей. Разве удовольствуется Ху Вэй объяснениями, что Ху Фэйцинь был слишком занят, чтобы вернуться и что его письма не дошли до адресата? Ху Вэй не из таких.
«Без лапоприкладства не обойдётся», – подумал Ху Фэйцинь мрачно.
Ху Вэй действительно размял пальцы и сказал с ухмылкой:
– Нам предстоит до-олгая и обстоятельная беседа, Фэйцинь. Но прежде…
– Что это ты задумал? – Ху Фэйцинь попятился от него.
– Буду взлисывать с тебя долги, – сказал Ху Вэй и принялся кружить вокруг него, приглядываясь и принюхиваясь.
– Что-о? – возмутился Ху Фэйцинь.
– А вот сейчас узнаешь, что! – сказал Ху Вэй, разминая пальцы. – Сейчас поглядим, что за павлиний хвост ты себе отрастил и куда делись лисьи!
Шуточки шуточками, но Ху Вэй явно собирался устроить тщательную инспекцию лисности Ху Фэйциня. Вот только для этого нужно стащить с него все эти павлиньи тряпки, от которых так и разит небесным духом, поневоле нюх потеряешь.
– Не получится… – сказал Ху Фэйцинь.
– Ха! – ядовито сказал Ху Вэй, но буквально через минуту воскликнул: – Как это снимается?!
Многослойное одеяние Небесного императора, состоящее из двенадцати предметов, было усеяно хитроумными застёжками. Даже сам Ху Фэйцинь точно не знал, как и в каком порядке всё это надевается и застёгивается.