Девять хвостов бессмертного мастера. Том 4

Соул Джин

Он провёл перед собой рукой, превращаясь в старца. Наставник Угвэй вытаращил глаза, этот облик был ему знаком.

– Это ты, Чжэжэнь [8] ! – воскликнул он.

– Да, меня он тоже провёл с этими превращениями, – фыркнул Ху Фэйцинь. – Я его вообще поначалу за перевозчика душ принял.

– Я был хорошим другом вашего деда, – повторил Юн Гуань, кривя рот. – Мы знали друг друга многие тысячи лет. Но я Вечный судия, я могу лишь наблюдать, но не вправе вмешиваться, чтобы ни происходило в трёх мирах. За всё моё существование я вмешался

в небесный порядок лишь дважды. Первый раз, когда я помешал возвращению Тайцзы на Небеса и устроил ему прямое перерождение. Второй раз, когда я помешал Второй принцессе лишить себя жизни и забрал её душу в Великое Ничто. Чаша моего терпения была переполнена, я не мог не вмешаться. Быть может, это желание загладить вину перед вашим дедом… Я не смог спасти его, но спас его внуков.

8

Чжэжэнь – мудрец.

– Не смог… спасти? – повторил наставник Угвэй. – Что ты имеешь в виду?

– Лянцинь Гуанси убил собственного отца, чтобы получить власть над Небесами, но умело отвёл от себя подозрения. Готов поклясться, вы считаете, что небесный трон был ему завещан отцом перед внезапной и непременно трагичной кончиной, – с усмешкой сказал Юн Гуань.

– Что… – обомлел наставник Угвэй. – Как…

Ху Фэйцинь почувствовал, что внутри разливается холод. Шэнь-цзы опять прижала ладонь ко рту, глаза её широко раскрылись.

Ли Цзэ помахал перед собой рукой:

– Нет-нет, это какая-то ошибка. Почтенного постигло искажение Ци, когда он узнал о предательстве Тайцзы Чанцзиня. Смерть наследного принца настолько его подкосила, что он умер буквально через несколько дней после казни. Так всё и было.

Юн Гуань фыркнул:

– Кто из нас Вечный судия? Списки смерти непреложны. Лянцинь Гуанси подмешал яд, вызывающий искажение Ци, в благовония и зажёг их в личных покоях Почтенного. Лянцинь Гуанси оговорил Тайцзы Чанцзиня, обвинив его в том, что сделал сам, и во многом другом. Предсмертный эдикт Почтенного о престолонаследовании… Нужно ли говорить, кто его составил?..

– Но это… просто чудовищно, – выдохнул Ли Цзэ. – Чанцзинь… его…

– Не знаю, почему он заменил казнь изгнанием в мир смертных…

– Что?! – воскликнул Ли Цзэ. – Ты хочешь сказать, что Чанцзинь жив?!

– Живее всех живых.

– Подожди… – вмешался Ху Фэйцинь. – Чанцзинь? Ты о… Чангэ?

– О ком же ещё? – удивлённо отозвался Юн Гуань. – Ты ведь и так знал, что он твой дядя, почему ты так удивлён?

– Чангэ? Я слышала где-то… о-о-о, – протянула Шэнь-цзы, изумлённо глядя на Вечного судию, – разве это не тот даос, ради которого Шу Э…

– Именно, – ухмыльнулся Юн Гуань.

– Даос?! – разом воскликнули наставник Угвэй и Ли Цзэ. – Его вынудили стать монахом?

Юн Гуань расхохотался так, что малый тронный зал ходуном заходил:

– Видели бы вы этого «монаха» и чем он занимается! Совращает на досуге чужих подчинённых…

– Юн-ши, – укоризненно сказала Шэнь-цзы, краснея.

– Чтобы Чанцзинь… Никогда не поверю! – гневно сказал Ли Цзэ.

– А ты, черепаший сын? Откуда ты узнал, что твой дядя жив и что у тебя вообще есть дядя?

– Мы встретились в мире смертных. Совершенно

случайно. Люди деревни, куда я попал после… моего низложения… пригласили даоса, чтобы он изгнал демона, которым, как они считали, я одержим.

– Великого? – прищурился Юн Гуань.

– Ху Вэя, – возразил Ху Фэйцинь. – У меня случился духовный всплеск, кто бы не понял природу моих сил? Но Чангэ не рассказывал мне… всей правды.

– Чангэ? – переспросил Ли Цзэ, выгибая бровь.

– Его смертное имя, – пояснил Ху Фэйцинь.

Ли Цзэ отчего-то засмеялся. Заметив взгляд Ху Фэйциня, он извинился и пояснил:

– Он взял себе в качестве даосского имени детское прозвище. Почтенный всегда называл его так. Так Чанцзинь жив…

– Наш дядя жив… – потрясённо сказала Шэнь-цзы. – У нас есть дядя…

Наставник Угвэй пригладил усы:

– И? Почему он до сих пор в мире смертных? Ни у кого мозгов не хватило вернуть его в Небесный дворец? – И он поглядел на Ху Фэйциня.

Ху Фэйцинь опять покраснел. Он действительно не подумал об этом. Слишком много всего произошло за последние несколько лет, он и забыл, что Чангэ его родственник. А ведь его следовало вернуть…

– Вы не сможете вернуть его, – возразил Юн Гуань.

– Почему? – нахмурился Ли Цзэ. – Его обвинили ложно, он не преступник, почему нельзя вернуть его в Небесный дворец?

– Я вовсе не об этом, – засмеялся Вечный судия. – Вернуть его можно, но нельзя.

– Что за чушь! – сердито сказал наставник Угвэй. – Как это?

– Возвращение небожителей происходит посредством вознесения, – ответил Юн Гуань, – но Чангэ никогда уже не сможет вознестись и даже сбросить с себя смертную оболочку. Так случилось, что… его список смерти был уничтожен. Чангэ теперь… бессмертный в теле смертного и принужден оставаться в мире смертных до конца времён. Не сказать, – тут же оговорился Юн Гуань, – чтобы его это расстроило, он и без того не собирался возвращаться в Небесный дворец.

[406] На поиски ягод пробуждения

Ху Фэйцинь сощурился по-лисьи:

– Ты ведь неспроста заговорил об этом, владыка. Хочешь сказать…

– Да, – энергично кивнул Юн Гуань, – ягоды пробуждения в Речном храме, вотчине Чангэ.

– Хорошо, – сказал Ху Фэйцинь, – тогда я спущусь в мир смертных.

Ли Цзэ встал на одно колено и сложил кулаки:

– Позвольте мне сопровождать вас, Тяньжэнь. Как глава личной охраны я обязан…

Ху Фэйцинь принялся отнекиваться, но наставник Угвэй сказал, что без охраны Небесного императора с Небес никто не отпустит, а Первый советник выполз наконец из-за трона и прибавил, что таково Небесное Дао. Ху Фэйцинь поморщился, но пришлось согласиться.

– Тогда я всё подготовлю, – с воодушевлением сказал Ли Цзэ.

– Что? – насторожился Ху Фэйцинь.

– Конвой и глашатаев, чтобы объявили о сошествии Небесного императора в мир смертных.

– Нет! – поспешно сказал Ху Фэйцинь. – Никаких фанфар и прочего! Я не собираюсь устраивать переполох среди людей. Никакого сошествия. Я просто воспользуюсь зеркалом Цюаньцю, чтобы открыть портал в мир смертных.

– Тяньжэнь, но ведь так полагается, – возразил Ли Цзэ.

– Нет, – категорично отказался Ху Фэйцинь, – это неофициальный визит, церемонии ни к чему.