Дежурный по континенту
Шрифт:
Что ни говори, а есть на свете непреходящие ценности и помимо борьбы за светлое будущее человечества.
– Кто же его связал? – проговорил Побрезио.
Он посмотрел на Ильдефонсо. Вслед за ним и все остальные посмотрели на Ильдефонсо. В тебе, брат, вся наша надежда, казалось, говорили обращённые к нему взгляды боевиков.
Ильдефонсо не торопясь поднялся с места и обратился к аудитории, заложив большие пальцы рук за ремень джинсов:
– Ответьте мне, братья, на три вопроса.
– Валяй! Спрашивай! – отозвалась аудитория.
– Покойник Эусебио знал об этом месте?
– Знал, – ответил за всех Побрезио.
– Если
– Были бы непременно! – выразил Ульрих общее мнение.
С третьим вопросом Релампахо обратился непосредственно к Магдалине.
– А мы видели в округе хоть одного постороннего?..
Толстуха закусила губу и ничего не ответила.
Они, конечно, не выставляли часовых на въезде и выезде из Игуалы. У «Съело Негро» в стране, пропитанной Революцией, как сухая почва пропитывается водой во время тропического ливня, социальная база была не хуже, чем у Фелипе Ольварры. Можно назвать это «армией осведомителей». Любой боец, кроме европейцев, вроде Альмандо, Ульриха и Магдалины, в каждом городе этого штата знал пять-шесть надёжных парней, в основном из числа «криминальных элементов», авторитетных в своих сферах деятельности, - владельцев игорных клубов, баров, автомастерских, профессиональных шулеров, домушников, мошенников, наркодилеров. У тех имелась куча приятелей с мобильниками в карманах. Так что в городе, где происходили сборища революционеров, незаметно крупным силам полиции к ним никак было бы не подобраться.
Побрезио встал из-за стола.
– Ну его к дьяволу! – сказал он. – Этак скоро мы сами себя начнем подозревать.
– Ничего, – сказала Агата. – Я тоже уже начала сама в себе сомневаться. Проверьте меня в деле, и о чём тут говорить.
– Дай я тебя обниму, сестренка, - сказал Побрезио. – Я тебе верю.
Обняться с ней пожелали все присутствующие. Кроме Магдалины. Агата недолго выдерживала характер. Снова из глубин Агаты на свет божий вылезла Габриэла. Теперь Агата её не прогоняла, и она обрела на время власть над их общим телом. И тогда виноградины набухли и пролились на щеки солёным дождем. Она будет жить – это главное. Нет, это не главное. Она вернется к своему Ивану. Вот это – главное.
А он жив.
Глава 6. Контора берёт след
Генерал-майор Петров, выстроив бровки домиком на предельной высоте лба, вникал в доклад по поводу «феррари», на котором не так давно разъезжали по Маньяне Октябрь и Агата. Автомобиль был куплен по кредитной карточке Visa Electron, выданной Импэксбанком в 2003 году некоему Вардамаеву Николаю Владимировичу. Этот малозначащий факт вряд ли заставил бы генеральские брови задраться столь высоко, если бы не приложение к докладу: означенный Вардамаев, полковник российских ВВС, оказывается, пропал без вести на южных рубежах России ещё в конце 1999 года. Возникает закономерный вопрос: каким это таким образом пропавший без вести полковник спустя четыре года после своей пропажи обзаводится кредитками на немалые суммы, а потом ещё и покупает авто, на которых разъезжают маньянские террористки?
This is a question…
Аналитики предлагали на выбор несколько вариантов. Вариант первый: полковника никто не похищал, а он просто бросил армию, хапнул где-то денег и хорошо себя чувствует. Вариант второй: полковника выкупил неизвестный доброхот, и он, опять-таки бросив
Вариант четвёртый – что документами Вардамаева завладел кто-то посторонний и открывает себе в разных банках липовые счета – аналитики отбросили как маловероятный…
Аналитики поработали на славу, но ни одно из предложенных ими толкований ни на шаг не приближало Петрова к Агате. А добыть её, живую или мёртвую, ему нужно было позарез. Карьера резидента СВР висела на волоске. Хуже сотрудника резидентуры, попросившего политического убежища, могла быть только прямая бомбардировка посольства ядерными ракетами, да и то неизвестно ещё, что хуже.
– У него должна быть семья? – неуверенно произнес генерал-майор после продолжительного молчания.
– Жена и дочка, - кивнул Серебряков. – В Ставрополе.
– Ну и?..
– Отбыли на ПМЖ в Израиль в 2003 году.
– Он что, еврей?
– До того ни в чём таком замечен не был, - отрапортовал Серебряков. – До того как пропасть. По службе характеризовался положительно.
– Если он попал к чеченам, вряд ли они сделали его евреем. Хотя процедура аналогичная, если брать физиологический аспект… Или он отбыл на территории?..
– У палестинцев нет вертолётов.
– Ну да, ну да. Что ж, Израиль – страна небольшая…
– Я сразу послал запрос, Эдуард Авксентьич.
– Ищут?
– Ищут.
– Если ищут, значит, найдут. Вот только когда?
– Верно, можем не успеть.
– То-то и оно. Так что давайте подобьём наше положительное сальдо, как говорил премьер-министр Гайдар.
– Давайте.
– Что мы на неё имеем?
– Портрет, свидетеля и непонятную связь с российским военным.
– Прямо скажем, противоестественную связь.
– В какой-то степени даже некрофильскую, учитывая обстоятельства завершения его военной биографии.
– Острите, Серебряков?
– Прорабатываю все версии.
– Ну-ну. Родители у полковника есть?
– Умерли. Есть младший брат. Сидит за разбой в колонии под Вяткой. С братом не общался много лет.
– Брата вычеркиваем. Брат в противоестественной связи не участвует. Слушайте, скажите там, чтобы кофе принесли.
– С коньячком?
– Какой вам ещё коньячок с утра? Работайте.
Серебряков открыл дверь и крикнул:
– Эй, там! Кофе руководству!
За дверью сразу кто-то забегал, засуетился.
– Послица слыхали, что вчера отмочила на приеме в Полифоруме? – спросил Серебряков.
– Нет, - заинтересовался Петров. – Что на этот раз?
– Подошла к писателю Маркесу, сказала, надеюсь, ваша борьба за права индейцев штата Чьяпас завершится успехом…
– Маркеса с Маркосом перепутала? – захихикал Петров.
– Ну. Хорошо не с Марксом.
– Вот дура! – сказал Петров от души. – А веселое бы получилось кино: дорогой товарищ Габриэль Гарсиа Маркес, надеюсь, ваш Манифест коммунистической партии проложит дорогу к сердцам обиженных сограждан.