Дитя клевера
Шрифт:
– А вы, как я посмотрю, уже совсем замерзли! – воскликнула она, подходя к нему ближе, и струйка пара вырвалась из ее рта. Дот тут же застегнула верхнюю пуговицу на своем кожаном плаще, поплотнее закутав горло.
– Еще как замерз! – обрадовался ее появлению Сол. – Мне нужно срочно купить ш-шарф! Хоть какой-нибудь!
Кажется, у него уже даже зубы стучат от холода.
– Никаких шарфов! – тут же отрезала Дот. – Надо закаляться! Приучать себя к холоду. Немного усилий, и вы вполне привыкните к нашему промозглому лондонскому климату. И вообще… прогулки по холодной погоде бодрят. Выдувают из головы всякую дурь. Проветривают
– Знаете что? Передайте этому своему одному знакомому, что я вовсе не желаю проветривать свои мозги таким драконовским способом.
– Я бы с удовольствием, но, к сожалению, его, точнее, ее, уже больше нет в живых.
– Вот как? Право же, мне очень, очень жаль! – На лице Сола моментально появилось скорбное выражение.
– Не стоит жалеть! Большую часть своей жизни она была всего лишь коровой. Да и, по правде говоря, не очень-то она меня и жаловала.
Сол смущенно уставился на свои ноги, не зная, что сказать в ответ. Еще никто и никогда не говорил ему об усопших с такой раскованной чистосердечностью.
Дот посмотрела на него с улыбкой. Она еще не вполне привыкла к его южному говору. Все звуки он произносит в каком-то замедленном темпе, но при этом каждый звук приобретает особую звонкость. Так, вместо «т» слышится «д» и даже «тс» больше похож на «д». А голос у него – необыкновенный, такой глубокий, такой волнующий, просто мороз по спине пробегает. Совершенно завораживающий голос. Он действует на нее гипнотически. Так бы слушала его и слушала часами.
– Ну что? Пошли? – Дот быстро засеменила по тротуару.
Сол попытался зашагать с ней в ногу.
– Да у вас словно пропеллер в одном месте, – пошутил он.
Дот глянула на него и снова улыбнулась. Никакого пропеллера, подумала она про себя. Просто она безумно счастлива. Счастье так и клокочет в ней, готовое вот-вот вырваться наружу.
– Так куда мы все же так спешим? В «Селфриджез»?
– И туда тоже, но потом. А вначале, как мне кажется, нам не помешает выпить по чашечке кофе. Вы хоть немного согреетесь. Есть и еще кое-что. Прежде чем знакомить вас со своими коллегами, я сама хочу узнать о вас хоть чуть-чуть.
– То есть вы собираетесь устроить мне собеседование?
– Можно сказать, что и так.
– А что, если ваша затея мне совсем не по вкусу?
– Ну тогда продолжайте мерзнуть в одиночестве и отправляйтесь в «Селфриджез» сами по себе.
– И вы всегда действуете так напористо?
Дот снова посмотрела на него с улыбкой.
– Так вы все же будете пить кофе или нет?
Негромко звякнул колокольчик, когда Дот плечом толкнула стеклянную дверь, ведущую в кафе. Они вошли в зал. Небольшое итальянское кафе под названием «Паоло». Матовые, словно слегка запотевшие окна создают атмосферу особого уюта и интимности. На прилавке вовсю пыхтит огромная кофеварочная машина, она шипит, выпуская пар, который тут же устремляется вверх, к самому потолку, а возможно, достигает и до крыши. В зале вкусно пахнет жареными зернами кофе, к этому запаху примешивается аромат свежего бекона. Двое немолодых мужчин пристроились в самом углу за стойкой бара и угощались тостами, на которые они сверху водрузили жареные яйца, поочередно запихивая себе в рот то яйца с хлебом, то куски какого-то рулета. Рядом с ними стояла пепельница
Дот и Сол проследовали в одну из четырех кабинок и уселись на скамьи, обтянутые красным винилом, друг против друга, положив руки перед собой на безукоризненно чистую поверхность стола с пластмассовой столешницей. Сол внимательно обозрел фотографии в рамочках, висевшие на стене, на которых были запечатлены Монтгомери Клифт и Элвис. Сол никак не прокомментировал тот факт, что дарственные надписи на обеих фотографиях были сделаны одним почерком и даже, судя по всему, одной ручкой. Дот открыла свой кошелек и достала монетку в шесть пенсов. Потом взглянула на автоматический мини-проигрыватель, прикрепленный к стене в самом конце стола, и быстро пробежала глазами репертуар, который предлагал посетителям этот музыкальный автомат. Пальцы ее слегка взлетели над столом.
Сол сбросил с себя пальто и, аккуратно свернув его, положил рядом на соседнюю банкетку.
– Итак, что будем слушать? Снова что-нибудь из репертуара Этты?
Дот улыбнулась. Не забыл ведь, однако, песенку, которую наигрывал в тот вечер, когда они познакомились. «Странно, – подумала она, – почему мне самой не пришла в голову такая же мысль? Почему не возникли те же ассоциации?»
– Боюсь, что нет.
Она бросила монетку в щель автомата, быстро пробежала пальцами по колонкам с буквами и какими-то цифрами, и из проигрывателя полилась музыка. Она не только согрела их изнутри, но и словно отгородила от всего остального мира.
– Как вам нравится у нас в Лондоне?
– Здешняя публика, вне всякого сомнения, знает толк в развлечениях. Мне тут пару дней тому назад пришлось побывать на одной вечеринке… Вы бы посмотрели, что они там выделывали! Жонглировали, как самые заправские циркачи. Яйца летали по всему залу.
– Ха-ха-ха! Ваш намек принят к сведению! И что, мне теперь до конца своих дней стыдиться, что я тогда уронила поднос с яйцами? Или всякий раз краснеть при встрече с вами за собственную безрукость?
– То есть, как я понимаю, вы планируете встретиться со мной как минимум еще раз. Так?
– Не думаю! Наша сегодняшняя встреча получается не очень веселой. Вы уже огорчили меня, заставив сослаться на беднягу покойницу, мою приятельницу и корову по совместительству!
И оба улыбнулись, глядя друг на друга, ибо отлично понимали, что ничего огорчительного пока между ними не случилось.
Сол уставился на свои пальцы, которыми ритмично барабанил по столу.
– Тогда я готов извиниться еще раз! Приношу свои самые глубокие и искренние извинения.
Дот милостиво кивнула.
– Ваши извинения приняты. Продолжайте!
– Про Лондон? Скажу так. Лондон – прекрасный город, кто бы спорил. Но он, к большому сожалению, слишком далеко от Сент-Люсии. Вы же знаете, как говорят, в гостях хорошо, а дома – лучше.
– Вот как? – немного растерялась Дот. Она ожидала, что Сол начнет хвалить ее родной город, восхищаться им, восторгаться страной. Ведь, как-никак, она сегодня выступает в качестве принимающей стороны, почти как хозяйка.
– Для меня приезд сюда стал самым настоящим потрясением. Пусть это даже самое красивое место на земле! Но право же! Как можно наслаждаться жизнью, живя в таком холоде?