Дитя Реки. Корабль Древних. Звездный Оракул
Шрифт:
Когда на следующее утро Пандарас поставил поднос с едой на плавающую в воздухе доску, которая служила им столом, Йама уже проснулся и смотрел в окно. За дверью стояли двое солдат. Знойный ветер шевелил листья палисандра. С рассвета прошел только час, а было уже жарко. Йама сидел в расстегнутой до пояса рубахе, по груди его катились капельки пота.
Пандарас осушил лицо своего господина, особенно осторожно вытирая участки плотной розовой кожи на шрамах. Надо будет сжечь эту тряпку. Лучше на глазах у Узабио, который просил собирать пот Йамы, его волосы
— Несколько капель его крови можно развести в галлонах бычьей крови, — объяснял тюремщик, — и продавать снова по капле. Пот разведем в воде. Я все устрою, Пандарас. Мы оба разбогатеем.
Пандарас со злобой спросил:
— А может, продавать мочу и кал тоже?
Тюремщик задумался, но потом отказался:
— Нет. И дело не в гигиене. Это вопрос мифологии. Снижается образ. Герои не должны иметь обычных человеческих свойств.
Так и надо сделать, подумал Пандарас. Сжечь тряпку прямо перед носом у этого змея.
— Ко мне приходил Энобарбус, — сообщил Йама. — Похоже, они нашли компромисс.
Пандарас высунулся в окно и велел солдатам убраться подальше и не разводить вонь у них под носом. Они рассмеялись, и тот, что моложе, спросил:
— Собираетесь обсуждать побег? Не беспокойтесь, мы не будем слушать, так даже веселее.
— Мы пойдем выпить чаю, — добавил его товарищ. — Нас не будет пару минут.
Уходя, молодой обернулся и крикнул:
— Если полезете через крышу, берегитесь, вся черепица сгнила.
И, покатываясь со смеху, стражники стали спускаться с лестницы.
— Никто не воспринимает меня всерьез, — пожаловался Пандарас. — А ведь мне приходилось убивать людей, а уж с этими двоими я справлюсь без проблем.
— Тогда тебя убьют их товарищи. Я этого не хочу. В любом случае нас слушают машины, а еще больше машин — стерегут. Солдатам скучно, они знают, что стоят здесь только для виду.
— Убери машины, разрушь их!
— Я с этим покончил, Пандарас. Энобарбус сообщил мне, что он продолжает ходатайствовать о сохранении мне жизни. Он хочет, чтобы мы сражались бок о бок. Разумеется, я отказался ему помогать.
— Она забрала твою силу, правда? Как же я, дурак, этого раньше не понял! Ну, я бывал в местах и похуже! Я вытащу нас отсюда!
— После казни они тебя отпустят, ты находишься здесь только как мой слуга, в виде одолжения мне.
Пандарас отшвырнул поднос. Он со звоном полетел на пол. Гранаты и манго треснули, сок забрызгал синие плитки пола.
— Я умру с тобой, господин.
— Я не готов умирать, Пандарас. Но готов двигаться дальше. Ты должен оставить меня. Но ты можешь кое-что для меня сделать. Это тяжело, но я уверен, ты справишься. Я хочу, чтобы ты помнил меня. Хочу, чтобы ты отправился в туземные племена и рассказывал им обо мне.
— Я все сделаю. И прежде чем они тебя казнят, я убью столько этих гадов, сколько смогу. Я разнесу этот городишко…
Пандарас плакал, хватая воздух ртом; слезы градом катились по его лицу, капали с подбородка. На серой шелковой
— Нет! Успокойся! Послушай. — Голос Йамы стал тише, Пандарасу пришлось присесть рядом с ним, чтобы уловить слабый шепот. Йама погладил мальчика по гладким блестящим волосам, и Пандарас перестал наконец плакать. — Слушай, — повторил Йама. — Я хочу, чтобы ты жил. Ты сам теперь можешь творить чудеса, только не знаешь этого. Ты поцеловал кровь, выступившую на моих глазах, и машины в моей крови изменили машины в твоей. Я рассказывал тебе о мельчайших машинах в нашей крови — это дыхание Хранителей. В моей крови они преобразовались, а теперь и в твоей — тоже. Просто капля твоей крови, Пандарас. С вином или водой. Одна капля в таком количестве жидкости, чтобы по глотку хватило на сто человек.
— Узабио хочет продавать твою кровь, господин. Может, стоит ему разрешить.
— Нет гарантии, что ее выпьют, — серьезно возразил Йама. — Ты помнишь младенца зеркальных людей?
— Помню, что его окружили светлячки.
— Потому что он преобразился. У него возникло самосознание. Кафис спас мне жизнь, но ему в голову не могла прийти ни единая мысль, кроме тех, что люди его уже передумали десять тысяч раз. Тогда я не знал, что могу его преобразить, и хочу теперь это исправить. Ты должен сделать это за меня. Всего одна капля крови, Пандарас! Преобрази туземные расы, дай им самосознание!
— Я сделаю это, только если ты спасешь себя, господин. А иначе я умру вместе с тобой.
— Все, что сотворили Хранители, имеет свою цель. Часто мы не можем ее понять или думаем, что понимаем, но сами видим лишь то, что хотим видеть, а не то, что там действительно есть. К туземцам относятся с пренебрежением, потому что им не дано развиваться. Мой отец запретил охоту на людей, а до этого амнаны убивали рыбарей, как животных. Но туземцы — больше, чем животные, хотя, может быть, и меньше, чем люди. Ты изменишь их участь, Пандарас!
— Пойдем со мной, господин! Не пугай меня такими разговорами. Я просто посыльный из трактира, по ошибке попавший в это великое и ужасное приключение. Я — твой оруженосец. Я подаю тебе еду, чиню рубашки, содержу в порядке оружие, не делай из меня больше, чем я есть.
— Ты сам меня нашел, Пандарас. В этом огромном мире ты нашел меня и спас. И ты пошел за мной в самое гнусное место в мире и вытащил меня из ямы. Сделать тебя чем-то большим? Мы все — нечто большее, чем мы есть, надо только это понять.
У Йамы снова стал тот отсутствующий вид, которого так боялся Пандарас. Его господин пробирался сквозь путаницу мыслей — собственных воспоминаний, воспоминаний черной машины из шахты в Стеклянной Пустыне. Наконец он сказал:
— Есть места, где пространство и время не существуют. Они образуют мост между настоящим и тем временем, когда их сотворили. Сквозь эти зоны можно пересечь расстояния, которые требуют многих световых лет. Звездоплаватели о них знают…
— Господин, не мучай себя, пытаясь понять ложь этой твари!