Добро пожаловать на дно
Шрифт:
В этот жаркий час в воде и так почти никого не было, а теперь после ужасного нападения на даму последние купальщики повылезали на берег. Пострадавшая была сразу окружена сочувствующими. Посыпались обычные в таких случаях замечания и вопросы:
— О-о… живая?
— Повезло!
— А я думал, он ее в воду утащит!
— Кто он?
— Да это чудище!
— Ты ошибаешься!
Тот доброхот, что одергивал Брехунца, поднял руку, требуя тишины.
— Ему, чудищу, белое мясо нравится. Посмотри, какое у нее дородное тело. Видите,
Женщина к этому времени пришла немного в себя, перестала визжать. Из кармана легкого халатика появился клочок ватки и лег на изуродованный палец. Ей совсем не понравились комментарии и последний вопрос заядлого рыбака:
— Простите, мадам, вы не скажете, каким лаком красили ногти, что это за состав?
— Зачем вам? — не поняла пострадавшая.
— Я думаю, — последовал ответ, — рыба от этого запаха лака просто стервенеет и кидается на все подряд. Можно хороший бизнес устроить. Телефончик не оставите?
Его просьба прозвучала как издевательство. Так она и была расценена. Дама, надевшая белые тапочки, зло зыркнула глазами в сторону вопрошавшего и посоветовала:
— Макни свою дурью голову в воду, на нее и без лака кто-нибудь клюнет.
В толпе рассмеялись. Дама, прижимая к груди руку с пораненным пальцем, торопливым шагом удалялась в сторону больницы, а среди оставшихся зрителей пошли комментарии.
— Лето жаркое!
— Точно! Лисы в лесу появились бешеные.
— Укусит — умрешь!
— И рыба очумела!
— Тоже бешеная?
— А ты что, не видел?
— А может, суперлак?
— Я думаю, экология!
Мы пошли дальше к плотине. Сегодня, как никогда, на ней было много народа. И там шел разговор о появившемся в озере чудовище. С плотины не было видно, что случилось с пышной дамой в воде, но ее пронзительный крик далеко разнесся над берегом. Вот как выглядел уже этот случай в километре от места происшествия, на плотине. Рассказывал какой-то словоохотливый дедок.
— Видали, чуть бабу в воду не утащил. Я вам и говорю, что он на мужиков не кидается. Я тут второй день сижу. Три раза этого паразита видел. Один раз вообще вблизи. Он у меня под носом вынырнул, морду высунул из воды и, как собака, стал принюхиваться. Что-то ему не понравилось. Меня, наверно, испугался.
В толпе засмеялись.
— Не испугался он тебя, а просто побрезговал. Потому и принюхивался, и подплывал три раза, что все сомневался, не стошнит ли, дед, его от тебя. Порты-то когда бабка последний раз стирала?
Дедок обиделся. Он шмыгнул носом и замолчал. Скучающая толпа хотела развлечений или хотя бы интересного рассказа. На того, кто стал издеваться над дедом, зло шикнули.
— Чего к старому человеку прицепился, он, может быть, всю войну прошел. Рассказывай дальше, дед.
— И прошел, и медаль имею! — подтвердил ободренный всеобщим вниманием дед. — Так что мне все эти чудища ничуть не страшнее фашиста. Я их столько перевидал на фронте, что какой-то змей мне, тьфу. Мне бы ружо сюда,
— Ты, дед, давай про чудище, а как ты танк из винтовки подбил потом расскажешь!
— А какой он из себя монстр?
Нам тоже было интересно услышать описание чудища сторонним человеком. Дед не заставил себя дважды упрашивать и стал рассказывать:
— Голова у него маленькая и хитрая, а сам он толщиной был почти с телеграфный столб. Сначала я так и подумал, что телеграфный столб или пожарный рукав прибило к берегу, а потом гляжу — это водяной удав. На теле родимые пятна, круглые, большие, симметричные, и глаза такие же блудливые, бегают по сторонам. Смотрит вроде в одно место, на тебя, а сам косит в сторону. Он гипнозом хотел меня взять, только я не дурак, не стал дожидаться, пока в столб превращусь, и по носу удилищем его щелкнул. Не понравилось ему, окаянному, не получился у него блицкриг, как гусак, он злобно зашипел и нырнул в воду.
— И ты его больше не видел?
Польщенный всеобщим вниманием, дед громко высморкался, вытер о выцветшие штаны пальцы и стал дальше рассказывать:
— Как же не видел, видел! Я ведь отсюда практически не ухожу. Пойду чайку попью да старуху свою проведаю, живая ли, и возвращаюсь. Что мне дома делать, бабку стеречь? Я не ревнивый, кому она старая нужна? А здесь, на плотине, хоть я и с краю сижу, все же вроде на людях. Кто поздоровается, а кто и табачком угостит. А если я рыбку поймаю, так могу и продать. Хоть я сам и рыбак, а рыбу не люблю. Мне больше по душе сметанка. В молодости мать приучила меня к молоку, я трехлитровую банку запросто выпивал.
— Водки?
В толпе засмеялись, и тот же строгий голос сказал:
— Ты нам зубы не заговаривай, а расскажи-ка лучше, как ты еще два раза видел чудище.
Под дедом заскрипел самодельный стульчик.
— Торопитесь все, а сами не знаете, куда торопитесь.
— Жить торопимся, дедок! Жить!
— А могли бы и не торопиться, — деда снова повело в сторону, — во, гляньте на меня, я тоже в молодости был шустрый. И что толку, торопился, бегал на свидание аж за двенадцать километров, а теперь сижу целый день на месте, на воду гляжу, и никуда меня не тянет.
Его рассказ вызвал смех и едкие замечания.
— А ты, пень старый, хотел, чтобы тебя на девок тянуло? Радуйся, что вообще ноги передвигаешь. Так, где ты еще раз чудище видел?
— Да не раз, а два раза видел, — поправил говорившего дед. — Смеркалось. Уже и поплавок был плохо виден. Я собрался было домой, но подумал, что, если рыба последняя клюнет, я по леске почувствую. Думаю, цигарку выкурю и домой пойду. Только это я приладился с огоньком, и одну затяжку сделал, как гляжу и своим глазам не верю. Ба… вот это да! Полный капут. То ли обман зрения, то ли усталость в мозгах. Гляжу и думаю, не может такого быть. У нас на озере не может быть…