Дочь его врага
Шрифт:
– Уже?
– невольно вырывается у меня.
– Если подтвердится все, то да. Басманов собирается уезжать из города.
– Так какого черта! Я же…
– Говорю же - остынь!
– рявкает Вехман. Он вообще редко голос повышает. Поэтому и эффект это обычно приносит очень внушительный.
– Если хочешь все сделать по уму, не торопись. Сорвется все - второго шанса не будет. Отомстишь. Получишь свое возмездие. Смотри только, сам потом выгреби все то дерьмо, что заваришь.
– О чем ты?
– Не вернешь ты сестру этим. А
– Уж не тебе меня учить!
– все же не выдерживаю.
– Ты прав, - неожиданно соглашается старик.
– Но я все же поучу, а ты - послушай. Чай, не обеднеешь. У тебя будет возможность все провернуть, пока Гриши не будет в городе. А там - как сам решишь.
– Неужели он не охраняет дочь?
– Это ты узнаешь через неделю, - жестко отсекает.
– Отдохни, как следует. Если не отступишься от своей затеи, тебе нескоро еще выпадет такой шанс.
– Семен, почему у меня такое чувство, что ты знаешь куда больше, чем говоришь?
– Может, потому что так и есть?
– Ты собираешься мне помогать или сделал ставку на Басманова ?
– спрашивал уже открыто, в лоб.
– Я закрою свой долг, - уклончиво отвечает он.
– Ты знаешь, мое слово многое значит.
Что ж, это так и есть. Но вот то, как Вейхман съезжает с темы, мне не нравится. Правда пока с этим ничего поделать я не могу.
– Скоро позвоню. Отдыхай.
Злость топит во мне. Хочется перезвонить и потребовать объяснений. Но я знаю, что этим сделаю только хуже. Мне и правда сложно мыслить рационально. Когда долго долго к чему то идешь, сложно держать контроль, как только до желаемого остается совсем чуть-чуть.
Поднимаюсь обратно в спальню. Замираю на пороге. Лера по-прежнему спит.
И такая она беззащитная, такая ранимая в этот момент.
Невольно вспоминаю, как сегодня предложил ей остаться со мной, бросить эту продажную работу. Пообещал с тетей помочь. А она… Она так посмотрела, будто я самый лучший человек на земле. Да я, блядь, супергероем себя в тот момент почувствовал.
Какое-то нереально чувство захлестнуло с головой.
И на краткий миг я забыл. Забыл о том, что ношу в сердце уже не первый год.
Я забыл про свою цель. Про месть.
Осознание этого приходит только сейчас, когда смотрю на хрупкую девушку, и злость растворяется. Просто исчезает, уступая место совершенно иным чувствам.
Необъяснимая нежность и желание защищать.
Об этом говорил Рустам, когда его мотало по Карине? Так же выкручивало, как меня сейчас?
Стоит только мне лечь в постель, как Лера сонно бормочет что-то, разворачивается ко мне и утыкается носом в плечо.
Впервые за долгое время мне уютно. Слово, которое я уже и забыл после того, как не стало Малики.
Подтягиваю девушку поближе. Так правильно. Как и должно быть. И на этой непривычной мысли меня окончательно рубит в сон.
– 23
Утро начинается непривычно. С Дамира. Я ещё не до конца проснулась, но уже ощущаю его желание, нежную ласку, которая вызывает улыбку.
Вчера он измотал меня. Укатал настолько, что я, кажется, даже до ванной не доползла.
– Доброе утро, - слышу слегка хриплый голос позади, и тут же одна рука накрывает мою промежность. Не грубо. Нет. После моего приступа Асадов явно сдерживает свои порывы и только когда все выходит из-под контроля, и мы оба сгораем от страсти, становится собой.
– Мне надо в душ, - пытаюсь остановить происходящее, уворачиваюсь от поцелуя - вряд ли с утра я выгляжу привлекательно. А мне нельзя разочаровать Дамира.
– Потом вместе сходим, - он решает за меня, переворачивает на живот и плавным движением заполняет. Мне остаётся лишь удивляться, как и когда мужчина успел позаботиться о защите.
Все возражения вылетают из головы, стоит мне почувствовать мягкие поцелуи в районе лопаток. Они обезоруживают меня. Хочется покоряться и позволять все, что он захочет.
Медленные тягучие движения зарождают желание. Вчера что-то изменилось. И если вечером мне казалось дело в гормонах и эмоциональном откате, то сегодня я понимаю - нет. Все это никуда не исчезло.
Мы впервые не трахаемся, а занимаемся любовью. По-другому я не могу это назвать.
Дамир двигается нарочито неторопливо, покрывает мои плечи поцелуями, слегка прикусывает загривок, зализывает и снова кусает. И эта игра находит бешеный отклик во мне.
Я больше не стесняюсь. Развожу ноги шире, даже поддаюсь бёдрами назад, стараясь сделать проникновение глубже.
Вот так - кожа к коже. Мне кажется, между нами нет преград. Есть только этот миг, в котором мы дарим друг другу нежность и любовь.
– Хочу тебя, Светлячок, - шепчет Дамир. Не замедляется, но при этом чувствую, как его палец касается сжатых мышц. Невольно вздрагиваю и тут же получаю мягкий поцелуй в плечо.
– Ты же знаешь, что я не откажу, - вырывается из меня. Возбуждение сходит на нет, уступая место банальному страху.
И вот тут Асадов замирает. А затем и вовсе покидает мое тело, разворачивает и снова нависает надо мной. Его взгляд полон желания, страсти. Но больше он не пугает меня. Теперь я вижу в нем тепло, даже заботу. Может, надумываю себе, но мне так гораздо спокойнее.
– Я не стану тебя принуждать. И брать против желания тоже… - он мягко проводит пальцами по груди, вызывая отклик во всем теле.
– Ты сама захочешь, Светлячок. Секс - это удовольствие для двоих.
– Даже со шлюхой?
Сама не понимаю, как озвучиваю эту мысль. И лишь когда слова уже прозвучали, до меня в полной мере доходит, что именно я сказала.
– Мне казалось, вчера мы прояснили этот момент, - хмуро возражает Дамир. Отворачиваюсь, чтобы не показать слез, которые выступают против воли.