Долгая дорога к логу
Шрифт:
Криворот неожиданно умолк, погрузившись в воспоминания, перестал ковырять ножом древесину бревна и уставился куда-то в темноту папоротников. В наступившей тишине было слышно, как они монотонно бормочут, как сопит и вздыхает во сне лес, изредка пронзая тишину глухими утробными трелями, протяжными поскрипываниями, посвистываниями и потрескиваниями. Словно невидимые исполинские чудища переворачивались с боку на бок в промежутках между своими таинственными сновидениями и чмокали, храпели, чавкали и потягивались, хрустя суставами...
– Ну, чего молчишь-то?
– спросил Кандида Рябой.- Не молчи
– Ты это о чем?
– сказал Кандид.- Об Одноухом?
– О нем, конечно,- буркнул Рябой,- чтоб у него второе ухо отвалилось!
– Не нравится мне все это,- вздохнул Кандид.- Не к добру.
– А кому нравится?
– воскликнул Рябой.- Мне, что ли, нравится? Или, скажем, Кривороту нравится? Кому, понимаешь, охота с таким племенем связываться? У Одноухого отряд не хуже нашего будет... Или, может, думаешь, Одноухий сам уйдет со своей стоянки? И муравью понятно, что не уйдет! Чует свою силу, одноухая его морда, и никуда не уйдет!
– Одноухий не уйдет,- поддакнул Криворот.- Ежели бы он слабый был, может, и ушел бы. А так - нет. И мужики у него крепкие, и оружие хорошее. Видел я однажды, какое у них оружие... Одни топоры только чего стоят! Научились топоры-то делать, где только рукоедов таких ловят, таких рукоедов не часто встретишь, особенно, в наше время. Хорошего рукоеда словить - это надо постараться, ясно дело. Да еще чтоб челюсти целые попались, не ломаные, такие только у молодых бывают... Из старых-то челюстей плохие топоры получаются, ненадежные получаются топоры. И ножи ненадежные...
С этими словами Криворот поднес к глазам свой нож и стал пристально рассматривать его костяное лезвие.
– А может, попробовать с ними объединиться?
– сказал Кандид.- Как раньше...
– С Одноухим объединишься, жди...- фыркнул Рябой.- Что-то ты не то советуешь, Умник. Зачем это ты только такое советуешь? Как же можно с Одноухим объединиться, когда он спит и видит, как нас всех тут перебить и земли наши под себя подобрать! Я его рожу одноухую насквозь вижу! Объединяться можно со слабыми и маленькими, а с сильными никак нельзя объединяться. Вот если его отряд разбить, ослабить... тогда оставшимся никуда не деться - вот сами к нам и придут! Тут мы уже ученые, тут нас не проведешь.
– Но объединялись же раньше,- сказал Кандид, пожав плечами.- Когда Освобождение шло, ты же помнишь! И слабые объединялись, и сильные.
– Так то ж какая война-то была!
– взмахнул руками Рябой.То ж Освобождение, Умник! Кто ж тогда друг с другом воевал, разве до того было, совсем не до того было. Одно дело - сообща подруг да мертвяков рубить, другое - меж собой воевать. Нашел чего вспомнить!
– Да-а, - протянул задумчиво Криворот и засунул нож в кожаный поясной чехол.- Тут я с Рябым согласен. Во времена Освобождения все по-другому было, не так все было в те времена. Тогда мы все одного хотели: напасть эту истребить, чтоб в лесу ее больше не было, напасти-то этой. Все были заодно, ясно дело.- Он сделал паузу, явно что-то вспоминая.- Помнишь, Рябой, как мы с племенем Длинного тогда их гнали? Оцепили с нескольких сторон и гнали,
– Это на Мертвяково поле, что ли?
– наморщил лоб Рябой.Ты, не иначе. Криворот, про Мертвяково поле говоришь?
– Угу... Ох, мы их тогда побили! Я столько дохлых мертвяков с тех пор никогда уже не видел. Жуть просто. Все, понимаешь, поле - в дохлых мертвяках. И дым - по всему полю!..
– Так они тогда уже слабые были,- сказал Рябой.- И бегали медленно. Тогда вдвоем можно было запросто мертвяка завалить. Главное, чтоб рогатины или копья длинные были, чтоб добрые были рогатины-то. Тут ведь в этом деле что главное...
– И вовсе это и не тогда было,- поспешно возразил Криворот.- Путаешь ты, Рябой, тогда мертвяки еще были в силе! Если б не Длинный со своими мужиками, мы б их и не побили, ясно дело...
Рябой, в свою очередь, тоже не согласился с Криворотом, и тогда они ударились, было, в воспоминания о днях боевых походов, о тех тяжелых днях испытаний, поражений, побед, но Кандид не дал им увести в сторону разговор, грозивший перерасти в ночь устного пересказа истории Освобождения. Он их прервал.
– Погодите вы!
– резко сказал он.- Кто пробовал, а? Никто ведь не пробовал. Скажите, кто пытался после Освобождения объединиться? Вот ты, Криворот, помнишь такое?
– Нет таких дураков,- ответил Криворот.- Кто это тебе станет объединяться в наше время... Жратвы мало. Трещины проклятые все ближе и ближе, дыры Земляные эти еще... Не было напасти... Кто тебе станет объединяться, Умник, а? Самим бы прожить, ноги не протянуть - куда там объединяться?! Нет уж, доверять Одноухому никак нельзя. Тут я с Рябым согласен. Ты ему, Одноухому доверишься, а он нас всех потом втихомолку прирежет, женщин заберет, оружие заберет... Как же можно Одноухому доверяться? Ты разве забыл, как он нас недавно на охоте подстерег? На нашей же земле засаду устроил, вытеснить нас задумал! Недавно мужики опять возле Змеиного ручья каких-то чужаков видели, ползают тут разные, вынюхивают, где бы чем разжиться, у кого бы чего захватить...
– Так ведь сообща же легче прожить,- сказал Кандид.- Как это может быть непонятно? Когда с подругами воевали, все это понимали, а как перестали,- словно позабыли, чему жизнь учит. Странно... Что за психология такая?..
– Ты, Умник, слишком мудреные слова не говори,- проговорил Рябой.- Знаем мы, что ты умеешь всякие заковыристые и непонятные слова говорить. Ты попроще думай... Дело Криворот говорит. Я Одноухому ни капли не верю, и другим не верю, никому не верю я, Умник. Потому как верить в наше время нельзя никому, коли хочешь подольше прожить. Даже безлицым не верю, не совсем, конечно, не верю, так... наполовину верю, наполовину - нет.
Послышался топот, возник недовольный и заспанный Лохмач.
– Ты, Лохмач, уже совсем проснулся?
– спросил его Рябой.Или ты еще спишь? Если ты спишь, так я тебе советую начинать просыпаться!
Какое-то время Лохмач стоял с открытым ртом, потом почесал грудь, зевнул, поглядел по очереди на всех присутствующих и заговорил:
– Я вот никак в толк не возьму, Рябой, зачем это ты ночью охрану посылаешь меня будить, когда я уже спать лег? Ежели б до сна ты меня поднял, то это одно, а так - непонятно...