Дом в небе
Шрифт:
А я самовлюбленно подумала, что мне бы сейчас хоть на часок мой маленький пинцет. Я упорствовала в своем грехе. За бровь полумесяцем я готова была сгореть в аду.
На самом деле здоровье мое оставляло желать лучшего. Я попросту превратилась в развалину. От побоев у меня крошились зубы, ребра ныли не переставая, а еще у меня появился кашель. Мои волосы выпадали клочьями, желудок страдал от скверной воды, кожный грибок захватил левую половину лица, шею и грудь. Из-под кожи сочился гной.
Но я не жалела себя – это был пройденный этап. Наоборот, я старалась внушить себе, что жизнь улучшается день ото дня. Я строила планы. Тот факт, что я пережила
Однажды утром Скидс принес мне в пакете какие-то таблетки. На упаковке были бананы и апельсины и описание на китайском. Половина таблеток отсутствовала. В пакете также лежал рецепт, выписанный от руки по-английски. Я прочитала:
Имя – Capo
Возраст – 34
Пол – женский.
Это был подарок от женщины, чей надсадный кашель я слышала каждую ночь в Темном Доме и которая служила тут кухаркой. Таблетки – это хорошо, но знать ее имя было для меня гораздо ценнее. Значит, она услышала, как я кашляю, и упросила Скидса отнести мне лекарство. Наверное, сначала он не хотел, но потом все-таки согласился. Она заботилась обо мне, вот что важно. Я стала принимать таблетки Capo по одной каждое утро. Они не помогали, но зато между нами появилась связь.
Туалет, которым я пользовалась, живя в Позитивном Доме, находился во дворе. Добираться туда надо было через весь дом. Сначала по длинному коридору, потом направо мимо комнаты Омара, где устроили кухню, и потом через дверь во двор. Мальчики выдали мне пару поношенных резиновых шлепанцев с надписью Happy 2008 и цветными воздушными шариками на подошве, наполовину стершимися от времени. Шлепанцы были на несколько размеров больше, чем требовалось.
Я брела по коридору, в кандалах и шлепанцах, опустив глаза в пол, как мне велели. Следом шел с автоматом один из мальчиков. Проходя мимо комнаты Омара, я видела только подол длинного платья в цветочек, принадлежавшего Capo, возраст тридцать четыре года. Она явно подходила, чтобы посмотреть на меня. И однажды, в порыве отваги и отчаянного желания увидеть лицо женщины, которая так добра ко мне, я подняла глаза.
Она была потрясающе красива. Гибкая, высокая, с тонкими чертами лица. У нее были темные глаза, впалые щеки и маленький подбородок. Элегантной осанкой она напоминала Иман, известную сомалийскую манекенщицу. На голове у нее был туго повязанный коричневый платок.
Когда наши взгляды встретились, Capo тихо вскрикнула и закрыла ладонью рот. Мы жили под одной крышей уже несколько месяцев, но виделись впервые. Она взглянула на Яхью, который конвоировал меня в туалет, и сказала что-то по-сомалийски – какое-то слово, передающее удивление.
Это было не предательство, но и далеко не поддержка. Я поняла, что она не меньше, чем я, боится мальчиков, и хотя поделилась со мной лекарством, не допустит даже мысли о том, чтобы вступить со мной в сговор. Не
Яхья без промедления ударил меня по спине и по голове. Мой взгляд снова опустился на нижний край платья Capo, доходящий до пола.
В тот же день пришли Джамал и Абдулла и избили меня, заставив пообещать, что я больше никогда не подниму взгляд. Но я ни о чем не жалела. Я была рада, что, по крайней мере, увидела ее лицо.
Глава 40. Как быть женой
– Может быть, тебе сейчас тяжело, – сказал как-то раз Ромео, – но жизнь – это… – он щелкнул пальцами, показывая, насколько она коротка, – а рай – навсегда.
Наверное, он хотел меня ободрить. Мы все, дескать, должны терпеть ради будущего вознаграждения. Мои тюремщики были уверены, что так повелел Аллах. В моем представлении неволя была мигом, длинным мигом, который рано или поздно закончится. Мы все ждали другой жизни. Но только я планировала остаться в живых.
Мы снова переехали, все более отдаляясь от Могадишо. Новое место было в районе порта Кисмайо, недалеко от границы с Кенией. Я не должна была знать об этом, но знала. Мы ехали туда двенадцать часов на внедорожнике, за рулем которого сидел Ахмед. Мы пробирались по каким-то колеям в пустыне, но чаще всего по бездорожью среди песка, избегая выезжать на шоссе. Мальчики занимали передние сиденья, а мы с Найджелом, боясь обменяться хоть словом, лежали в багажнике, зажатые между Ромео, который почему-то вызвался ехать сам, и огромной канистрой бензина. Я слышала, как мальчики восторженно бормочут: «Кисмайо, Кисмайо», невольно разглашая тайну. Они радовались, точно школьники на экскурсии. Наверное, так далеко от дома они еще не забирались.
В Кисмайо я сразу почувствовала вкус Индийского океана, хотя не видела его. Мои кандалы поржавели во влажном воздухе, окрасив кожу у меня на лодыжках в оранжевый цвет. Пусть океан оставался для меня невидимым, но ничто не мешало мне его представлять. Он раскинулся широкой блестящей гладью отсюда до Австралии. Там были яхты, танкеры, острова, полные людей, занятых своими делами. Ночью на берег обрушивались штормы, и тогда выпадал дождь.
Ромео и Ахмед давно угрожали продать нас Аль-Шабаб, и я была уверена, что они привезли нас сюда для совершения сделки, поскольку Кисмайо был известен как один из опорных пунктов Аль-Шабаб. Одна мысль о том, что нас ждут новые хозяева с новыми, более жестокими правилами, нагоняла на меня ужас. Однако вскоре я поняла, что мы всего лишь бежали сюда от войны. Две ночи мы провели в городской квартире на втором этаже, а потом перебрались в необитаемый офис. Это место было вдали от шумного центра – позже мы назвали его Пляжный Дом. Скорее всего, наши похитители платили Аль-Шабаб, чтобы те позволили им тут остановиться. Несколько раз во время поездки Ахмед останавливал машину, и Скидс выходил и отдавал наличные за проезд по территории, контролируемой той или иной бандой.
Найджела поселили в комнате напротив. Мальчики расположились в приемной, свалив свои Кораны кучей на секретарскую стойку в углу. На всех был один грязный, заплеванный туалет. Воду мы брали из канистры высотой в метр, где сновали личинки москитов.
За старшего теперь был Ромео. В течение десяти месяцев лица в нашем окружении менялись. Исчез Али, подвигший нас принять ислам, исчез четырнадцатилетний Измаил, который отчего-то боялся нас как огня, Яхья-младший, жена которого недавно родила ребенка, пробыл с неделю в Пляжном Доме и уехал навсегда. Capo, мою молчаливую соратницу по несчастью, вообще не взяли в Кисмайо.