Дом Ветра
Шрифт:
Годы уходили, становясь прошлым, ужасным, а порой и волнующим. Каждый седой волосок на голове говорил, что все проходит, все меняется. Так и в жизни Марии Трейндж: ей было пятьдесят восемь, слишком много за ее плечами. Она давно не та ирландской девчонкой, которая беззаботно носилась по изумрудным полям, вдыхая ароматы трав. Та девчонка умерла в ночь восстания, когда грязные руки Манелла прикоснулись к ней, когда ее спас Вильям. Потом она стала сильной женщиной, которую чуть не сломали в Берлине, не разорвали, как тряпичную куклу, пытаясь выведать тайны. Ту женщину спас Вильям. Теперь она превратилась в любящую,
— Мы уезжаем, — начал Вильям за ужином, зная, как это ранит супругу. Но что поделаешь, долг и служба зовут. В этот раз будет проще, чем в их последнюю поездку, мир с тех пор стал совсем другим.
— Опять Берлин? — с дрожью в голосе спросила Мария. — ФРГ?
— Нет, в этот раз не Берлин и не Париж, — Вильям заметил, как жена облегчено вздохнула. — Мы едем на Занзибар, который сейчас находится под нашей протекцией.
— Ну, что ж, Занзибар так Занзибар, там ведь жарко, погреем кости.
Она боялась уезжать не потому, что боялась оставить Джастина и Дафну, нет, они справятся. Мария боялась изменений. В молодости все намного проще, но сейчас страшно терять, на зная, что приобретешь. За годы, прожитые с Вильямом, она столько натерпелась, но теперь все это позади. Мужу не нужно шпионить за фашистами, не нужно узнавать их планы и искать способ предотвратить это, не нужно изменять ей, и лгать, и делать из нее пешку в политической игре. Теперь все будет по-другому, их ждала мирная жизнь, где Вильям будет всего лишь советником в местном правительстве.
В октябре они уехали на Занзибар. Маленький остров в Индийском океане тепло принял их, климат там был хоть и жаркий, влажный, но это даже радовало. Их поселили в небольшом домике, окруженном садом из дивных растений, не растущих в Лондоне. Поначалу Мария с трудом привыкала к необычному говору, множеству звучаний, к пестроте цветов кожи. Было что-то необыкновенное на этом острове, что-то манящее и таинственное, тайну, что ей еще предстояло открыть.
У нее почти сразу появилась подруга, намного младше ее, ровесница Джорджа, — Нитта, чей муж работал Верхнем суде Англии и Уэльса бухгалтером. У Нитты и Боми Бульдасар родилось двое детей, старшему, Фарруху, недавно исполнилось девять, а младшей, Кашмире, — четыре. Нитту можно было причислить к лику местных красавиц: мягкий овал лица с мелкими, не очень выразительными чертами; черные густые волосы, похожие на шелк; темные вишневые, как два уголька, глаза смотрящие в самую суть и приводящие в смятение.
Ее муж Боми Бульдасар был родом из Бомбея, сам же по национальности являлся парсом, а по вере — зороастрицем. Его отец был крупным чиновником в Бомбее, англичане доверяли ему как никому другому. Женился Бульдасар на девушке той же веры — Джер, но та умерла рано, оставив его одного с двумя детьми. Горевать он долго не мог, ведь теперь был обязан воспитать малышей в своей вере. Сыну он дал прекрасное образование и дочь воспитал как английскую леди, хотя времена были уже не те и леди за океанами стали другими. Дочь вышла замуж за англичанина и уехала в Лондон, оставив старика-отца одного на огромной вилле. Боми пошел по его стопам, но Индия вскоре, стало понятно, будет свободной. Женившись на прекрасной Нитте, желая сохранить британский паспорт, по распределению Боми попал на Занзибар.
Они
***
Лето 1956.
Любовь крепчала и превращалась в нечто большее и постоянное. Виктор, когда знакомился с ним, выразил свое одобрение, и Диана была рада, что взбалмошная дочь наконец-то выходит замуж. Но саму Нэлли не отпускали сомненья. Онор признался в любви натянуто, не это она хотела услышать, не этого она ждала.
Перед тем как поехать к его матери во Франции, она отдалась ему, в те мгновенья почему-то вспоминая близость с Олли в машине. Онор после всего стал расспрашивать, где она потеряла невинность, и наивная Нэлл рассказала правду, не понимая, что можно было немного солгать. Когда он сделал ей предложение, она сразу же согласилась, разум шептал, что она совершает ошибку, но сердце... сердце заглушало его. Оно стучало так громко, что Элеонора не могла понять, что говорила ей ее гордость. Родители ее отговаривали, может, этого она не хотела, но они оба выражали благосклонность. Только Джулия обронила, что Онор не тот, кем кажется, но Нэлли посчитала это завистью. Прежде всего Элеонора была женщиной — слабой и влюбленной.
Ее должна была насторожить будущая свекровь, однако Нэлл посчитала, что справится и сможет подружиться с ней. Ей понравилось поместье, виноградники, этот запах земли, она могла бы здесь остаться навсегда, но ее сердце любимый город. Все были рады за нее. Только Эдит Дю Салль не выразила восторга от выбора сына. Эта девчонка явно ему не подходила, как считала она. Ну и что, что та образованна, и из хорошей семьи, и леди? Эдит хотела препятствовать браку, но Виктор и Диана взяли под опеку чувства молодых, так что злые чары оказались бесполезны.
— Мисс Диана, — елейно говорила Эдит, — я думаю, Элеоноре надо насовсем переехать в Дюсаллье.
— Знаете, когда Виктор просил меня выйти замуж, он настоятельно просил меня не рвать связи со своей семьей, так же и мы просим Нэлл этого не делать. Тем более мы хотим, чтобы она сохранила титул, — Диана отпила чай. Эдит она не нравилась: слишком добрая, слишком в ней много положительного.
— Но она выходит замуж, — пыталась возражать Эдит. — У них будут дети, сыновья — наследники Дюсаллье, всех виноградников.
— Ну, и что? Прежде всего она Лейтон, а потом уж все остальное. И ее дети — наши внуки, и ее дети — наши дети, — она говорила холодно.
— Мне это не нравится, — Эдит злилась, и это забавляло Диану. — Сэр Виктор может думать, что хочет, но у нас есть свои традиции, которые я намерена сохранить.
Эдит все не нравилось в будущей невестке: от манеры одеваться до манеры вести себя в людях. Братья невестки, их жены были не теми людьми — слишком публичные. Но все же в этой семье был один плюс — богатство. Элеонора подвела ее сына к решению о том, чтобы большую часть времени жить в Лондоне и как можно меньше бывать в Дюсаллье. Виктор же сразу окрестил Эдит мегерой и будет прав потом, когда эта женщина заберет внучку и вырастит из нее монстра.