Шрифт:
Характер древнейшего княжеского землевладения представляет большой интерес и давно привлекает внимание исследователей{1}. Однако много частных вопросов еще далеко не разрешено, и новые исторические данные крайне важны. Настоящая заметка посвящена домену смоленского князя Ростислава, княжившего в Смоленске в 1125–1160 гг. и оставившего замечательный, но далеко еще не изученный документ — устав смоленской епископии, данный князем при ее учреждении в 1136 г.{2}
Устав Ростислава — памятник сложный. Его детальный анализ позволяет сделать важные выводы о его первоначальной структуре. Дошедшая до нас копия XVI в. списывалась в свою очередь также с копии, листы которой по ветхости были перепутаны. По моей гипотезе{3}, первоначальный текст памятника шел в следующем порядке: за введением (§ 1 в издании А. А. Зимина) шел текст о передаче епископу прощени-ков, населявших вместе с изгоями и другим населением села Дросенское и Ясенское (§§ 2, 4); далее сообщалось о том, что выделяется епископу из княжеского двора (§ 5); затем шла речь о десятине от даней, которые князь получал как «государственный» доход (§ 3); наконец, сообщалось о компетенции епископского суда (§ 6), и все заключалось заклятиями и т. д. (§ 7–9). По этой реконструкции видно, что Ростислав
В. В. Седов считал, что это была часть княжеских домениальных владений, достаточно уже оформившихся к XII в.{5}, и с этим нельзя не согласиться. Где же они находились? Прежде всего, несомненно, вблизи самого Смоленска. Действительно, как видно по карте (стр. 55), с. Дро-сенское располагалось от него к югу. Здесь установлено существование поселения XI–XV вв., в нижнем слое которого среди остатков срубных построек найдены днища сосудов с княжескими знаками XI–XII вв.{6} Ясенское было на правом берегу Днепра ниже Смоленска. Позднее там находился дворец «Ясена» и какие-то пруды, которые в 1505 г. смолня-не должны были закапывать{7}. Погоновичи были к юго-западу от Смоленска при пересечении дороги на Мстиславль с рекой Погоновкой{8}. Как видно из названия (с патронимическим окончанием «ичи»), это было не одно селение, а несколько, и епископу выделялась из них лишь земля (с людьми?) с. Моншинского. Следовавшие далее угодья также были разбросаны в разных местах. Озеро Немыкарское с сеножатями и «уезд княж» (охотничьи угодья) находились к юго-востоку от Смоленска, с. Свирковы Луки (ныне Свирколучье) также с лугами и «уездом княжим» были от Смоленска к востоку, озеро Колодарское, по П.В.Го-лубовскому, было между Смоленском и Дорогобужем. Конечно, у князя было земель значительно более, чем он передавал церкви, но о них сведений нет. Можно только сделать наблюдение, что села, поступавшие епископу, находились к югу и западу от Смоленска, угодья же — к востоку (к чему мы вернемся).
Чем объяснить, что епископ получал не компактный большой участок, а небольшие территории в разных местах? По-видимому, тем, что сам княжеский домен вблизи Смоленска не был и не мог быть единым. Княжеская власть возникла здесь в XI в., в городе, который до этого управлялся старейшинами и посадниками, и сильно заселенные его окрестности не могли к XI в. не быть в значительной мере офеодализиро-ванными. Для нас важны наблюдения П. Н. Третьякова, который установил, что на берегах Днепра ниже Смоленска и к югу от него на верхнем Соже расположено большое количество сильно укрепленных городищ средневекового времени. Эти памятники исследователь справедливо считает остатками усадебных замков феодалов, где «сидела на земле княжеская дружина и ближайшая ко двору знать»{9}. Здесь и раньше были известны и частично раскапывались древнерусские владельческие усадьбы (городища — Ковшары, Воищина, Колычевское, Бобыри и др.{10}), но П. Н. Третьяков установил их обилие. «Ниже поСожу, — отмечал он, — замчища встречаются очень редко». Следует сказать также, что именно здесь, к западу от Смоленска, найдены вещи, которые вполне увязываются с замками феодалов и их усадьбами, — золотой змеевик из Краснинского уезда (д. Ковшивичи, 1888 г.), великолепный серебряный браслет-наруч с изображениями птиц, заключенными между романскими арочками (Романово Горкинского у., 1897 г.), клад серебряных вещей из русла р. Луппы того же Краснинского у. (1853 г.), крест-энколпион из этого же уезда (1892 г.) {11}. Как писал П. Н. Третьяков, владельческие села боярской знати гнездились к западу и югу от Смоленска потому, что к востоку в районах, исследованных В. В. Седовым, земли были сильно заболочены и неплодородны, а следовательно, и невыгодны для бояр, и заселялись в основном простыми земледельцами. Феодальные усадьбы там, действительно, крайне редки.
Как и в Новгороде, княжеская власть была «вторичным» явлением в Смоленске {12}. Домен смоленского князя вблизи столицы был, следовательно, «втиснут» среди местных владельческих сел. Видимо, частично захватывались земли еще сохранявшихся здесь свободных общин, а часть земель, вероятно, покупалась. Княжеские земли чересполосно располагались среди владений местных феодалов, что и отразилось в уставе Ростислава.
Не следует думать, что домен князя вблизи Смоленска все домонгольское время оставался неизменным. В нашем распоряжении имеются данные, свидетельствующие о том, что он продолжал расти и расширяться в XII в. В уставе 1136 г. среди смоленских данщиков упоминаются Мирятичи — волость, судя по наименованию, лежавшая на реке Мерее, и не упомянут Краен. Река Мерея сливается с р. Свиной в пределах современного города Красного Смоленской обл. Вместе с тем под 1165 г. летопись сообщает о передаче Ростиславом Мстиславичем (тогда уже киевским князем) Василева и Красна «Романови Вячеславлю внуку» {13}. Так как в тексте перед этими пунктами упоминается Витебск, то совершенно очевидно, что здесь идет речь о Смоленской земле (а не о Киевской, где также есть Василев и Краен). Как доказано В. В. Седовым, остатки древнего смоленского Красна следует видеть в городище Зверовичи, в 12 км от современного Красного, а Василева — в 3 км от д. Васильеве, неподалеку от Красного, на р. Вехре{14}. Оба пункта не были городами, так как в конце XII–XIII в. не платили смоленскому епископу «погородья» {15}, несомненно — это феодальные центры в той волости, которая в 1136 г. именовалась Мирятичи. Они, догадываемся мы, теперь принадлежали разросшемуся княжескому домену, который поглотил волость Мирятичей, и князь Ростислав мог передать их во владение по своему усмотрению. Так расширился домен смоленского князя в XII в. за счет сравнительно плодородных земель к западу от Смоленска.
Археологическая карта Смоленской земли.
1 — сюпления поселений, выплачивавших дань в Смоленск
Все же мало вероятно, чтобы домен, «втиснутый», как мы сказали, среди земель коренной смоленской знати, обладал бы размерами, удовлетворяющими смоленских князей, семья которых разрасталась. Из летописей видно, что в других княжествах домениальные земли князя часто были удалены от основного центра и в этом отдалении имели сравнительно компактный характер. В ростовском Ополье, например, Мономах вынес свои владения на Клязьму, где основал город своего имени и противопоставлял его «боярско-вечевому Ростову»{16}. Его сын Юрий Долгорукий, обменивая у брата Ярополка киевского Переяславль Русский на земли своего княжества, «вда[ему] Суждаль и Ростов и прот-чюю волость свою, но не всю» {17}. Город Владимир здесь не назван, он, следовательно, оставался за Долгоруким как его центр домениальных владений. Когда Изяслав Мстиславич полоцкий был переведен в Переяславль и полочане его изгнали, выясняется, что у него оставалось только «передний волости его» — окраинный Минск, к которому Ярополк и добавил Туров и Пинск (1132 г.){18}. Видимо, в период насильственного княжения Изяслава Мстиславича в Полоцке (полоцкие князья тогда были изгнаны в Византию) {19}, Минск и окружающие его сильно заселенные земли рассматривались как княжеские домениальные владения. То же и на юге. При походе на Чернигов 1148 г., разграбив села Ольговичей под городом, «нача Изяслав (Мстиславич) молвити: се ес-мы их пожгли вся [•] а пойдем к Любечу, идеже их есть вся жизнь»{20}. Речь и здесь, следовательно, идет об отдаленной от Чернигова части княжеского домена.
Где же могли быть подобные земли в Смоленской земле? Весь север страны от правого берега Днепра исключается, так как именно там располагались волости, выплачивавшие смоленскому князю дань{21}. Этой же данью были охвачены земли по верхней Десне — область Деш-нян, волость Пацинь и Заруб, а позднее и западные земли вятичей{22}– Помимо земель вокруг Смоленска (характер их мы выяснили) в устав Ростислава не включена полоса скоплений поселений, тянувшихся, судя по курганам, с перерывом лесными массивами от Дорогобужа к юго-западу: вдоль бассейнов Остра и Сожа (на Соже лишь два пункта платили мизерную дань — Прупой и Кречут, которую собирали явно не с окрестного многочисленного населения, а с проезжающих по этой реке) вплоть до Днепра в юго-западной части земли. Что было в XII в. вокруг Дорогобужа, окрестности которого были заселены не очень плотно, не знаем, но остальная территория по Сожу и Остру, по-видимому, и относится к тем землям, где следует искать княжеский «удаленный от Смоленска» домен. О наличии таких земель здесь прежде всего сигнализируют топонимы, соименные смоленским князьям, — города Мстиславль и Ростиславль, не упомянутые в уставе 1136 г., но фигурирующие в грамоте о Погородье и Почестье (конец XII — начало XIII в.). По внешним признакам и даже по абсолютной величине детинцы того и другого крайне близки{23}. Раскопки показали, что они выстроены во второй четверти— середине XII в. (Ростиславль, по-видимому, раньше Мстислав-ля), и оба представляли солидные крепости с внушительной фортификационной системой. В Ростиславле, погибшем в самом начале своего существования в результате пожара, найдено костяное навершие с княжеским знаком, близким тамгам Всеволода Ярославича (1078–1093 гг.) и его правнука Ростислава смоленского, а обломок деревянной «дружинной» чаши с рисунком воинов, «распревшихся» с князем, как бы указывает на дружинные, княжеские пиры{24}.
Сказанное не вышло бы за пределы чистых предположений, если бы не один крайне важный текст летописи, на который обычно не обращают внимания, под 1154 г.: «Пошел Дюрди в Русь, слышав смерть Изяс-лавлю и бысть ему противу Смоленску весть: „брат ти умерл Вячеслав, а Ростислав побежен, а Изяслав Давидович седить Киеве"». Узнав это, «Гюрги поиде к волости Ростиславли. Ростислав же слышав то, и тако скупя воя своя многое множьство, исполця полкы своя и поиде противу ему к Зарою…»{25} Положение, следовательно, таково: в то время, когда", узнав о смерти киевского Изяслава Мстиславича, Долгорукий двинулся из Ростово-Суздальской земли в Русь, в Киеве произошли следующие события. В городе возникло двоевластие престарелого Вячеслава Владимировича и его племянника Ростислава Мстиславича, переехавшего из Смоленска в Киев. Предстояло разбить под Черниговом Ольговичей и Давыдовичей, чем был бы обезопасен Киев от посторонних претендентов на стол (по крайней мере, до прихода Юрия). Но в это время умер Вячеслав, и Ростиславу пришлось бросить войско и вернуться на похороны. Наскоро раздав имущество умершего дяди, Ростислав выехал к своему войску, но черниговцам уже помогали полчища половцев. Он был разбит, едва не погиб, перебрался ниже Любеча через Днепр и ушел в свои смоленские владения. Любопытно, что Долгорукий своим путем в Русь избрал не обычный путь через вятичей (что было ближе, но труднее из-за отсутствия попутного течения рек), а через враждебный Смоленск — видимо, зная, что Ростислава там нет.
В Смоленске уже знали о событиях в Киеве, и суздальский князь пошел теперь другим, кратчайшим путем-тем, по которому через 16 лет везли в Киев умирающего Ростислава. Что это за «волость Ростислава», к которой повернул Долгорукий? Он ведь находился у Смоленска, и «волость» не могла здесь означать все Смоленское княжество. Что это за «Зарой», у которого произошла встреча, а затем и примирение двух князей? Зарой — это, несомненно, описка вместо Заруба (За-роя в топонимии Смоленской земли нет, а топоним «Разрытый», принятый с легкой руки П. В. Голубовского даже А. Н. Насоновым{26}, неубедителен — из-за антитезы смысла). Текст летописи, что Ростислав, услыхав о движении Долгорукого к его «волости», «скупя воя своя […] и поиде противу ему» к Зарубу (а не в догонку ему, если бы Ростислав был в Смоленске), показывает, что, когда Юрий подошел к Смоленску, Ростислава там не было. Он, видимо, находился в своих вотчинах в южной Смоленщине, куда прибыл только что после бегства из-под Чернигова и собирал свои расстроенные полки. «Волостью Ростислава», таким образом, летописец именует не все Смоленское княжество (где Юрий уже находился), а его домениальные владения вне Смоленска, в области скоплений поселений, где Ростислав отстроил город, наименовав его своим именем — Ростиславль (Рославль), а позднее и второй город — Мстиславль (в честь своего отца) {27}.