Дорога в рай

О малых детях она практически ничего не знала, но это ничуть ее не беспокоило. На нью-йоркской железнодорожной станции, дожидаясь поезда, который должен был отвезти ее и Лексингтона в Вирджинию, она купила шесть детских рожков, две дюжины пеленок, коробку английских булавок, пакет молока в дорогу и книжку в бумажном переплете под названием "Уход за детьми". Что еще нужно? И когда поезд тронулся, она накормила ребенка молоком, как могла, сменила пеленки и положила его на сиденье, чтобы он уснул. Потом от корки до корки прочитала "Уход за детьми".

– Какие тут проблемы? – сказала она, выбрасывая книгу в окно. – Нет тут

никаких проблем.

Да их и не было, как это ни странно. Когда они приехали в ее домик, все пошло гладко, да иначе и быть не могло. Маленький Лексингтон пил молоко и срыгивал, он кричал и спал, как и должен спать хороший ребенок, а бабушка Глосспан светилась от радости всякий раз, когда глядела на него, и целыми днями осыпала его поцелуями.

4

К шести годам юный Лексингтон превратился в прекрасного мальчика с длинными золотистыми волосами и темно-голубыми глазами цвета васильков. Он был смышлен и полон бодрости и уже учился помогать своей старой бабушке делать всякие разные вещи по хозяйству: приносил яйца из курятника, крутил ручку маслобойки, копал картошку в огороде и собирал травы на склоне горы. Скоро, говорила про себя бабушка Глосспан, ей нужно будет задуматься и о его образовании.

Однако мысль о том, чтобы отправить его в школу, была для нее невыносима. Она так его полюбила, что не вынесла бы расставания с ним ни на какое время. В долине, правда, была деревенская школа, но на вид она была ужасна, и, отправь она его туда, там в первый же день Лексингтона заставят есть мясо.

– Знаешь что, дорогой? – обратилась она к нему однажды, когда он сидел на высоком стуле на кухне и смотрел, как она делает сыр. – Не понимаю, почему бы мне самой не давать тебе уроки?

Мальчик посмотрел на нее своими большими голубыми глазами и очень мило и доверчиво ей улыбнулся.

– Это было бы замечательно, – сказал он.

– А начну я с того, что научу тебя готовить.

– Думаю, мне это будет интересно, бабушка Глосспан.

– Понравится это или нет, а учиться тебе придется много, – сказала она. – Нам, вегетарианцам, почти не из чего выбирать по сравнению с другими людьми, и потому мы должны научиться вдвойне грамотнее готовить пищу, которую употребляем.

– Бабушка Глосспан, – сказал мальчик, – а что едят другие люди такого, чего мы не едим?

– Животных, – ответила она, с отвращением вскинув голову.

– Живых животных?

– Нет, – сказала она. – Мертвых.

Какое-то время мальчик обдумывал услышанное.

– То есть они едят их, когда те умирают, вместо того чтобы хоронить?

– Они не ждут, когда те умрут, моя радость. Они их убивают.

– А как они их убивают, бабушка Глосспан?

– Обычно перерезают горло ножом.

– Это о каких животных ты говоришь?

– В основном о коровах и свиньях, а также об овцах.

– Коровы! – вскричал мальчик. – Вроде Розы, Снежинки и Белки?

– Именно так, мой дорогой.

– Но как же их едят, бабушка Глосспан?

– Их режут на куски, а куски готовят. Больше всего им нравится, когда мясо красное и ближе к костям. Они очень любят есть мясо коровы кусками, чтобы кровь сочилась из него.

– И свиней тоже?

– Они обожают свиней.

– Кровавое мясо свиньи кусками, – проговорил мальчик. – Подумать только. А что они еще едят, бабушка Глосспан?

– Кур.

– Кур?

– Притом

миллионами.

– С перьями и всем остальным?

– Нет, дорогой, перья они не едят. А теперь сбегай-ка в огород и принеси бабушке Глосспан пучок лука, хорошо, дорогой?

Вскоре после этого начались уроки. Они состояли из пяти предметов: чтение, письмо, география, арифметика и приготовление пищи; и последний долгое время оставался самым любимым предметом как учителя, так и ученика. Очень скоро выяснилось, что юный Лексингтон обладает поистине замечательным талантом. Он был прирожденным поваром. Он был проворен и спор. Со сковородками обращался, как жонглер. Картофелину он разрезал на двадцать тонких, как бумага, долек быстрее, чем его бабушка чистила ее. Он обладал исключительно тонким вкусом и мог, отведав крепкого лукового супа, тотчас определить присутствие в нем одного-единственного листика шалфея. Все это в таком маленьком мальчике чуточку удивляло бабушку Глосспан, и, сказать по правде, она не знала, что и думать. И все же она гордилась им, как водится, и предсказывала ребенку блестящее будущее.

– Мне радостно осознавать, – говорила она, – что у меня есть такой замечательный молодой человек, который будет присматривать за мной, когда я совсем состарюсь.

И года через два она навсегда оставила кухню, вверив Лексингтону попечительство над всем домашним хозяйством. Мальчику к тому времени исполнилось десять лет, а бабушке Глосспан – почти восемьдесят.

5

Предоставленный на кухне самому себе, Лексингтон тотчас же принялся экспериментировать с блюдами собственного изобретения. Те, что он любил раньше, более не интересовали его. У него появился неодолимый импульс творить. В голове роились сотни свежих идей.

– Начну-ка я с того, – сказал он, – что изобрету каштановое суфле.

Он приготовил его и в тот же вечер подал к столу. Суфле было восхитительно.

– Ты гений! – воскликнула бабушка Глосспан, вскакивая со стула и целуя его в обе щеки. – Ты войдешь в историю!

Теперь дня не проходило, чтобы на столе не появлялось какое-нибудь новое усладительное творение. Тут был и суп из бразильских орехов, и котлеты из мамалыги, и овощное рагу, и омлет из одуванчиков, и оладьи из сливочного сыра, и голубцы, и компот из полевых трав, и лук-шалот a la bonne femme, и пикантный свекольный мусс, и чернослив по-строгановски, и гренки с сыром, и опрокинутая репа, и горячий торт из иголок хвои, и много других прекрасных композиций. Никогда в жизни, заявила бабушка Глосспан, не пробовала она подобной пищи, и по утрам, когда до завтрака было еще далеко, она выходила на крылечко, усаживалась в кресло-качалку и размышляла о предстоящей трапезе, облизывая морщинистые губы и вдыхая ароматы, доносившиеся через кухонное окно.

– Что ты сегодня готовишь, мальчик? – громко спрашивала она.

– Попробуй отгадать, бабушка Глосспан.

– По запаху это вроде как козлобородниковые оладьи, – отвечала она, усиленно принюхиваясь.

Тогда десятилетний мальчуган выходил из кухни с торжествующей улыбкой на лице, неся в руках большую дымящуюся кастрюлю поистине божественного компота, приготовленного исключительно из пастернака и лечебных трав.

– Знаешь, что ты должен, – сказала ему бабушка, с жадностью поглощая компот. – Ты должен сейчас же взять бумагу и перо и написать поваренную книгу.