Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
Я не хотла отвчать на рчи, которыхъ она не оканчивала ниже обратиться къ ней головою, когда она на меня смотрла сквозь стекло. Но будучи на конецъ не въ состояніи сносить ея оскорбленій, опустила занавсъ, что бы совершенно скрыться отъ ея виду; что ее раздражало; но я слышала, что она розточая свои ругательства отъ меня вышла,
Сіе варварство не можетъ ли довесть до какой нибудь безразсудности такую душу, которая никогда о томъ не помышляла?
Какъ за довольно вроятное можно пологать, что я буду увезена въ домъ своего дяди, не имя времени въ другой разъ о томъ тебя увдомить, то не забудь, любезной другъ, коль скоро узнаешь о семъ насильствіи, прислать на условленное мсто, чтобъ взять тамъ письма, которыя бы я, могла для тебя оставить, или т, кои бы отъ тебя были туда принесены, и которыя бы иначе тамъ остались. Будь щастлнве меня; сего желаетъ врная твоя пріятельница.
Кларисса
Я получила четыре твои письма, но въ семъ волненіи не могу теперь на нихъ отвчать.
Письмо LIII.
Въ пятницу въ вечеру 24 Марта.
Сестра моя прислала ко мн чрезвычайно колкое письмо. Я весьма надялась, что она будетъ чувствовать то презрніе, которое навлекла на себя въ моемъ поко. Тщетно умъ мой предается размышленіямъ. Единое буйство любовной рвности можетъ только служить изъясненіемъ ея поведенія.
Двиц Кларисс Гарловъ.
Я теб доношу, что мать твоя изтребовала еще теб милость на слдующій день, но не меньше по сему почитаетъ тебя развращенною, какъ и вся фамилія.
Въ предложеніяхъ своихъ, и въ письм къ своему брату, показала ты себя столь глупою и разумною, столь молодую и старою, столь послушливою и упорною, столь кроткою и дерзкою, что никогда не видали столь смшеннаго нрава. Мы знаемъ, отъ кого ты получила сей новый духъ. Однако начало онаго должно быть сокрыто въ твоемъ свойств, безъ чего бы не льзя было теб пріобрсть вдругъ сію способность принимать на себя различные виды. Весьма бы худо усердствовали Г. Сольмсу, желая ему жену столь презирающую и столь уклонную, два другія твои противурчущію качества, истолкованіе коихъ предоставляю я самой теб.
Не надйся, двица, чтобъ мать твоя хотла здсь долго тебя терпть. Она не можетъ быть ни на минуту спокойна, когда столь близко отъ нее находится непокорная дочь. Дядя твой Гарловъ не хочетъ тебя видть у себя, пока ты не выдешь замужъ. И такъ, благодаря собственному твоему упрямству, одинъ только дядя твой Антонинъ, соглашается тебя принять. Тебя къ нему повезутъ скоро, тамъ то братъ твои въ присудствіи меня учредитъ все то, что принадлежитъ до скромнаго твоего вызыва. Ибо я тебя увряю, что онъ принятъ. Докторъ Левинъ можетъ тутъ присудствовать потому, что ты сама на него обращаешь свой выборъ. Ты также будешь имть другаго свидтеля, хотя бы сіе было для увренія тебя, что мысли твои объ немъ ни мало не справедливы. Два твои дядья будутъ также, дабы уравновсить об сто-роны, и не позволятъ много нападать на слабую и беззащитную сестру. Ты видишь, двица, сколько зрителей, твой вызывъ долженъ къ теб привлечь. Приготовляйся ко дню отъзда; онъ не далекъ.
Прощай кроткое дитя маминьки Нортонъ.
Арабел. Гарловъ.
Я тотчасъ переписала сіе письмо, и послала его къ своей матер, на чертавъ слдующія строки:
,,Позвольте мн, дражайшая моя родительница написать къ вамъ нсколько словъ. Если по приказанію моего отца или по вашему, сестра моя писала ко мн въ такихъ выраженіяхъ, то я должна покаряться сей жестокости, признаваясь только, что она не можетъ сравниться съ тою, которую я отъ нее претерпла. Если же она произходитъ отъ собственныхъ ея движеній, то могу сказать, милостивая государыня, что когда я была отлучена отъ вашего присудствія… Но пока не уврюсь, иметъ ли она отъ васъ на сіе позволніе, скажу только то, что я есмь злощастнйшая ваша дочь
Кл. Гарловъ.
Я получила слдующую записку со всмъ открытую, но замоченную въ одномъ мст, которое я поцловала, потому что знаю, что оно было орошено слезами моей матери. Увы! Я думаю, по крайней мр ласкаюсь, что она вопреки чувствованій своего сердца написала сей отвтъ.
,,Весьма отважно просить покровительства у такой власти, которую попираютъ. Сестра твоя, которая бы не могла показать столько упрямства, какъ ты въ такихъ же самихъ обстоятельствахъ, съ праведливостью тебя
Подай мн, дражайшая пріятельница, свое мнніе, что я могу и должна предпринять. Я не спрашиваю тебя, къ чему бы раздраженіе или страсть могли тебя довесть въ такихъ жестокостяхъ, которымъ я подвержена. Ты мн уже говорила, что не показала бы столько умренности, какъ я; однако признаешься также, что поступки внушаемые гнвомъ, почти всегда сопровождаются разкаяніемъ. Подай мн такіе совты, которые бы разумъ и равнодушіе могли оправдать посл произшествія.
Я не сомнваюсь, чтобъ сходство нравовъ, служившее основаніемъ нашего союза не заключало въ себ столько нжности съ твоей стороны, сколько съ моей. Но не можно теб однакожъ быть столько чувствительною къ недостойнымъ гоненіямъ, сколько той, которая непосредственно ихъ претерпваетъ; и слдовательно ты лучше меня можешь судить о моемъ состоніи. Разсмотри меня въ семъ положеніи. Довольноли я терпла, или мало? Если гоненіе продолжиться; если сей мерзкій Сольмсъ будетъ противиться отвращенію въ столь многихъ случаяхъ обнаружившемуся, на что мн должно ршиться? удалиться ли въ Лондонъ и скрыться отъ Ловеласа и отъ всхъ своихъ родственниковъ до возвращенія Г. Мордена? или отправиться въ Ливорну, въ томъ намреніи, чтобъ сыскать во Флоренціи единаго моего покровителя? Сколько опасностей съ сей стороны, когда разсуждаю о своемъ пол и младости? И не можетъ ли случиться, что родственникъ мой отправиться въ Англію въ то время, когда я буду на дорог? Что длать? говорю я, скажи дражайшая моя Гове. Ибо я не могу на себя полагаться.
Письмо LIV.
Въ пятницу въ полночь.
Спокойствіе въ душ моей нсколько возстановляется. Зависть, честолюбіе, огорченія, самолюбіе, и вс жестокія страсти безъ сомннія около меня успокоились. Для чего бы часъ тьмы и молчанія не прекратилъ также прискорбныя мои чувствованія, когда гонители мои отдыхаютъ, и когда сонъ усыпилъ по крайней мр ихъ ненависть? Я употребила часть сего безмолвнаго времени на прочтеніе послднихъ твоихъ писемъ. Хочу написать свои примчанія на нкоторыя, и дабы меньше устрашить спокойствіе, коимъ теперь наслаждаюсь; начинаю тмъ, что касается до Г. Гикмана.
Я думаю, что онъ не сидлъ предъ тобою, когда ты рисовала его портретъ. При всемъ томъ однакожъ, ето человкъ не завидный. Въ такихъ обстоятельствахъ, которыя бы были спокойне ныншнихъ, я бы не усумнилась ожидать пріятнйшаго и сходственнйшаго, нежели какъ онъ.
Естьли Г. Гикманъ не иметъ смлаго вида, какъ прочіе мущины; то онъ особливо отличается благодушіемъ и кротостію, коихъ лишены большая часть людей, и которые будучи соединены съ безпредльною его къ теб нжностію, сдлаютъ его мужемъ самымъ приличнйшимъ такой особ, какъ ты. Хотя по видимому ты уврена, что я не желала бы его для себя, однако я уверяю тебя чистосердечно, что если бы Г. Сольмсъ былъ ему подобенъ своимъ лицомъ и нравами, и если бы мн не позволно было ограничить себя двическимъ состояніемъ, то я бы никогда не имла для него ссоры съ своею фамиліею. Г. Ловеласъ, извстнымъ своимъ нравомъ не имлъ перевсу въ моемъ ум. Я говорю о семъ, съ тмъ большею отважностію, что изъ сихъ двухъ страстей, любви и страха Ловеласъ можетъ внушать послднюю въ такой мр. которую я не почитаю совмстною съ другою, дабы учинить щастливымъ супружество.
Мн весьма было пріятно слышать отъ тебя, что ты ни къ кому не имешь боле склонности, какъ къ Г. Гикману. Если разтрогаеть нсколько свое сердце, то я не сомнваюсь, чтобъ ты не познала скоро, что нтъ никого, къ кому бы имла столько оной, а особливо когда ты вникнешь, что самые недостатки, кои находишь въ его особ или въ нрав, способны учинить тебя щастливою, по крайнй мр если къ благополучію твоему нужна только единая твоя воля. Ты имешь такой умъ, позволь мн сдлать сіе примчаніе, который со всми твоими удивительными качествами приписывалъ бы видъ глупаго всякому, который бы въ тебя влюбился, и который бы не былъ Ловеласъ. Надобно мн простить сію вольность, любезный другъ, и также сіе столь скорое мое прехожденіе къ тому, что до меня непосредственно касается.