Древняя история Среднего Поволжья

Халиков Альфред Хасанович

Остается вторая группа, составляющая около 10 % керамики из раскопок В.А. Городцова и примерно треть керамики из раскопок А.М. Тальгрена. Она состоит из фрагментов круглодонных сосудов, горло которых имеет выраженный раструб (рис. 47). Абсолютное их большинство изготовлено из глины с примесью органических остатков. Орнамент, расположенный в верхней части сосудов, выполнен из оттисков мелкозубчатого штампа и иногда заходит на внутреннюю сторону горла. Вся эта керамика, по форме напоминающая фатьяновско-балановскую, очень близка к керамике чирковско-сейминских поселений, особенно Юринского [574] , дата которого, выведенная на основании имеющихся здесь балановских сосудов ош-пандинского типа, не может быть позже XIII–XII вв. до н. э. [575] , что соответствует времени Галичских кладов (1400–1300 гг. до н. э., по А.М. Тальгрену; XIII в. до н. э., по М.Е. Фосс; 1400–1100 по М. Гимбутас). Следовательно, вторая группа керамики является единственно сопоставимой по времени с кладами, и, очевидно, она оставлена тем же населением, которое зарыло и клады.

574

А.Х.

Халиков. См. примеч. 498, стр. 107–109.

575

Там же, стр. 109.

Рис. 47. Керамика Галичских кладов.

Галичские клады и Туровская стоянка не единственные памятники чирковско-сейминской культуры в Верхнем Заволжье, Н.Н. Гурина [576] в этом районе выделяет группу памятников с керамикой чирковско-сейминского типа, которая, по ее мнению, вырастает на поздневолосовской основе, но под сильным воздействием фатьяновской. К числу таких памятников она относит стоянки Станок и Борань у г. Костромы и Федоровскую на Чухломском озере. Действительно, на всех этих памятниках обнаружена керамика, которая многими деталями сближается со второй группой керамики Туровской стоянки, а через нее и с посудой чирковско-сейминской культуры. Правда, здесь очень редко встречаются сосуды, украшенные геометрическими узорами и специфической чирковско-сейминской «змейкой», поэтому нельзя исключать и самостоятельное развитие этой группы памятников на основе смешения культурных традиций поздневолосовской и ярославской групп фатьяновских племен [577] .

576

Н.Н. Гурина. См. примеч. 573, стр. 133, 139.

577

О.С. Гадзяцкая, Д.А. Крайнов. Новые исследования неолитических памятников Верхнего Поволжья. КСИИМК, вып. 100, 1965.

Но вместе с тем вполне возможно предполагать, что в третьей четверти II тысячелетия до н. э. из Среднего Поволжья в район Верхнего Заволжья под напором абашевских и срубно-поздняковских племен продвинулась и часть чирковско-сейминского населения, о чем свидетельствуют находки типичной чирковско-сейминской посуды с узорами в виде заштрихованных треугольников и «змейки» на Модлонской стоянке [578] и на некоторых памятниках по р. Шексне [579] , куда они могли попасть лишь через Верхнее Поволжье.

578

А.Я. Брюсов. Свайное поселение на р. Модлоне. МИА, № 20, 1951, стр. 34, рис. 8, 6, 7.

579

М.Е. Фосс. Древнейшая история севера Европейской части СССР. МИА, № 29, 1952.

Дальнейшая судьба чирковско-сейминских племен еще неясна, но наличие характерной для них керамики в нижних слоях ананьинских городищ раннего железного века, в частности на Городище у с. Богородское на р. Ветлуге и Ройский шихан на р. Вятке [580] , позволяет считать, что эти племена приняли какое-то участие в создании западных вариантов ананьинской культурной общности. Это предположение подтверждается и характером чирковско-сейминской керамики, формой (круглодонные сосуды), составом теста (примесь толченой раковины) и орнаментацией (зональность и узоры из отпечатков зубчатого штампа), которой можно наблюдать признаки, ставшие впоследствии характерными и для ананьинской керамики.

580

А.Х. Халиков. См. примеч. 498, стр. 135.

Любопытно, что в Верхнем Поволжье в тех районах, где в эпоху бронзы были известны памятники чирковско-сейминского типа (Борань, Туровская, Федоровское, Модлона и т. п.), среди керамики эпохи раннего железа встречаются группы, близкие к ананьинским (городище у сел Городок, Минское, поселения «Ватажка», Верхнее Веретье, Кубенино) [581] .

В раннеананьинских же комплексах, преимущественно происходящих из западных памятников (Старо-Ахмыловский и Акозинский могильники), имеются предметы (кельты, тесла, бляхи, антропоморфные фигуры, копья, ножи и т. п.), типологические развития которых уводит нас к материалам Сейминского могильника и Галичских кладов.

581

П.Н. Третьяков. См. примеч. 559; Н.Н. Гурина. См. примеч. 573.

Глава третья

Срубные племена в Среднем Поволжье

Ближе к середине II тысячелетия до н. э. в развитии местного населения Среднего Поволжья происходят серьезные изменения, вызванные, с одной стороны, распадом волосовской культурной общности на ряд самостоятельных культур, а с другой — интенсивным включением в край новых пришлых племен, среди которых наиболее активными были носители абашевской и срубной культур. Контакты последних с местным населением оказали значительное влияние на весь ход развития истории края во вторую половину эпохи раннего металла, особенно в области развития производящих отраслей хозяйства, и в какой-то степени повлекли за

собой и этно-культурные изменения.

Без выяснения основных черт культуры пришлых племен и характера их взаимоотношений с местным населением нельзя понять и специфику эпохи раннего металла Среднего Поволжья. Так как основные проблемы абашевской культуры в Среднем Поволжье уже рассматривались в недавно изданной монографии [582] , поэтому в настоящей главе основное внимание уделяется узловым проблемам срубной культуры, а также затрагиваются вопросы, связанные с андроновским воздействием на племена Среднего Поволжья.

582

А.Х. Халиков, Г.В. Лебединская, М.М. Герасимова. Пепкинский курган (Абашевский человек). «Тр. Марийской археологической экспедиции», т. III. Йошкар-Ола, 1966.

С начала II тысячелетия до н. э. юго-восточные и южные районы Среднего Поволжья становятся территорией распространения так называемых полтавкинских племен — непосредственных предшественников населения срубной культуры [583] .

До недавнего времени считалось, что полтавкинские племена по р. Волге не подымались выше устья р. Черемшана и что северная граница их расселения проходила примерно по линии Жигули — Бугуруслан — Уфа — М. Кызыл (Н. Тагил) [584] . Отсюда обычно вытекал вывод о последующей экспансии полтавкинских потомков — срубных племен на север, почти до устья Камы [585] .

583

О.А. Кривцова-Гракова. Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы. МИА, № 46, 1965; Н.Я. Мерперт. Из древнейшей истории Среднего Поволжья. МИА, № 61, 1958; Н.К. Качалова. К вопросу о памятниках полтавкинского типа. «Археологический сборник Эрмитажа», вып. 5, Л., 1962; К.В. Сальников. Южный Урал в эпоху неолита и ранней бронзы. «Археология и этнография Башкирии», т. I. Уфа, 1962.

584

К.В. Сальников. Очерки древней истории Южного Урала. М., 1967, стр. 224 и сл.

585

Н.Я. Мерперт. Из древнейшей истории Среднего Поволжья.

Раскопки автора, проведенные в 1963 г. на II Ново-Мордовском могильнике, расположенном почти в устье Камы, заставили изменить сложившееся мнение. Здесь были вскрыты остатки двух погребений с архаичными чертами в погребальном обряде [586] , близкими к характерным особенностям полтавкинского погребального обряда. Поэтому есть основания утверждать, что в первой половине II тысячелетия до н. э. полтавкинские племена временами доходили до устья Камы, а на востоке проникали, по мнению К.В. Сальникова [587] , в бассейн среднего течения р. Белой и даже переваливали через Урал в районе Магнитогорска. Заходили ли полтавкинцы в Среднем Поволжье на правый берег р. Волги, мы не знаем, так как в этом районе до сих пор нет ни одного выраженного памятника полтавкинского типа, за исключением поселения у с. Подгоры в Жигулях, материал которого, по мнению О.А. Кривцовой-Граковой [588] , является типично полтавкинским. Ряд памятников с полтавкинскими чертами известен в верховьях Дона и бассейне р. Цны [589] . Наконец, из правобережных районов Средней Волги происходит и большинство очень ранних памятников срубной культуры — Уразмаметовские [590] , Пиксясинские [591] курганы — с достаточно сильными полтавкинскими реминисценциями [592] .

586

А.Х. Халиков. Ново-Мордовские курганы. МИА, № 130, 1965.

587

К.В. Сальников. См. примеч. 584, стр. 49.

588

О.А. Кривцова-Гракова. Указ. соч., стр. 22 и сл.

589

Т.Б. Попова. Эпоха бронзы на Тамбовщине. СА, 1961, № 3, стр. 149.

590

Н.Я. Мерперт. Срубная культура Южной Чувашии. МИА, № 111, 1962.

591

П.Д. Степанов. Курганы эпохи бронзы у с. Пиксяси Мордовской АССР. КСИА, вып. 59, 1955.

592

Н.Я. Мерперт. См. примеч. 583, стр. 13 и сл.; M. Gimbutas. Bronze Age Cultures in Central and Eastern Europe. London-Paris, 1966, s. 562.

Однако все же мы должны признать, что вплоть до середины II тысячелетия до н. э. полтавкинские и близкие им потомки древнеямных племен не оказывали какого-либо существенного воздействия на развитие культуры местного населения Среднего Поволжья. Здесь в это время гораздо более ощутимым было влияние балановских племен. Лишь ближе к середине II тысячелетия до н. э. ранние племена срубной культурной общности и близкие им абашевские племена, усилившие свою экспансию на север, становятся на некоторое время ведущими этно-культурными группами эпохи раннего металла Среднего Поволжья.