Дурная слава

Хенли Вирджиния

Когда Гай де Бошан отпирал дверь, он считал, что приготовился к любым просьбам и мольбам своей пленницы. Но нынешним утром она выглядела настолько мило и невинно, словно ей снова было шестнадцать лет. Ее вид тронул его сердце. Заговорив, он с усилием старался скрыть нежные нотки в голосе:

– Вы ничего не хотите сказать мне, миледи?

– Хочу, милорд, – тихим голосом отвечала Джори. – Гай, я всю ночь думала о твоих словах. Я почти поверила, что ты сказал правду о своих чувствах ко мне.

– Только почти?

Джори, каждое мое слово исходило из самого сердца.

Она посмотрела на него серьезным взглядом.

– Ты сказал, что любишь меня.

– Люблю. Ты – единственная женщина, которую я в жизни любил.

– Гай, если ты действительно меня любишь, ты освободишь меня.

Он ошеломленно смотрел на Джори. Она выбила опору у него из-под ног. Любые его аргументы превращали его в лжеца и труса в ее глазах.

– Значит, я тебя отпускаю, Джори.

Она видела, что его лицо стало бледнее ее собственного.

– Я знала, Гай, что так и будет, – тихим голосом отозвалась Джори.

– Позавтракай, и я отвезу тебя в Кенилуорт.

Джори странно себя чувствовала во время пятимильной скачки вдоль реки Эйвон. То ее сердце готово было разорваться от счастья, то переполнялось безмерным отчаянием. Гай де Бошан, ужасный граф Уорик, действительно любил ее. Он несомненно доказал это, возвращая ее в Кенилуорт, но больше всего на свете Джори хотелось остаться с ним.

Они бок о бок проскакали по дамбе и остановились у подъемной решетки. Гай спрыгнул с Цезаря и спустил Джори с жеребца, которого оседлал для нее в Уорике. Он не смог сразу выпустить ее из своих рук. Его пальцы впивались в ее тело, пока он молча смотрел ей в лицо. Наконец Гай нагнул голову и слегка коснулся ее губ.

– Au revoir, cheri.

По дороге в свою комнату Джори шла мимо покоев дяди и решила посмотреть, как он себя чувствует. При вчерашней их встрече он выглядел крайне утомленно. Она постучала, и паж, который только что принес завтрак графу Суррею, открыл дверь.

– Доброе утро, Джон. Надеюсь, вы отдохнули за ночь.

– Да, я чувствую себя лучше. Долгие дни в седле вымотали меня. – Он бросил взгляд на ее взлохмаченные ветром волосы и решил подождать, пока слуга выйдет. – У тебя явно нет этих печалей. Куда ты ездила в такой ранний час, Минкс?

– Честно говоря, я только что вернулась от Уорика.

– Уорика? – Джон нахмурился. – Он был вчера здесь, когда вы въезжали в замок. Он пригласил тебя к себе в замок?

– Что-то вроде этого. – Джори заинтересовалась. – Зачем он приезжал к вам?

– Я хотел выразить ему благодарность за то, что он заменил меня при Фолкерке, и поздравить с победой. Без Уорика мы понесли бы тяжелое поражение. Неужели Уорик опять за тобой ухаживает?

– Что-то вроде этого, – снова повторила Джори.

– Он был бы прекрасным уловом для вдовы, Джори.

– Вы явно переменили свое мнение об этом порочном

графе.

– Джори, когда тебе было восемнадцать лет, он был неподходящей партией. Я твердо дал ему это понять, и он со мной согласился.

Джори оледенела.

– Гай де Бошан делал мне предложение?

– Среди прочих других. Марджори, мы выбрали для тебя молодого лорда, который, как мы считали, лучше всего тебе подходит, – оправдываясь, пояснил Джон.

– Мы? Под словом «мы», я полагаю, ты имеешь в виду себя и Линкса?

– Я был твоим официальным опекуном. Уорик обратился ко мне, а не к Линксу.

– Но мой брат знал о предложении Уорика?

Джон де Варенн плотно сжал губы.

– Старый обманщик! – Джори бросилась вон из покоев графа, не желая его больше видеть. Она кинулась к комнате брата и заколотила в дверь.

Линкс выглянул и спросил:

– Джори! Что случилось? Джон?..

Джори бросила взгляд на Джейн, которая завтракала в постели.

– Джон – лживая свинья, а ты – не лучше!

– Что с тобой, Марджори? – Линкс выглядел искренне обеспокоенным.

– Я про Гая де Бошана, про человека, которого я любила. Про человека, которому вы отказали, а потом скрыли это от меня!

Линкс виновато смотрел на Джори.

– В то время я считал, что так будет правильно для твоей же собственной безопасности. Я понятия не имел, что такое любовь, пока не женился на Джейн. Если бы я тогда знал то, что знаю сейчас, я благословил бы тебя и Уорика.

«О Господи! Это не Уорик меня предал. Меня предали мужчины моей собственной семьи, которые говорили, что любят меня!»

Джори въехала во двор замка Уорик, спрыгнула с лошади и отдала поводья одному из грумов.

– Мне надо видеть графа. Где он может находиться в это время дня?

– Я думаю, его светлость в большом зале замка Уорик, миледи. – И он указал на квадратную каменную постройку. – Вон туда. В главный вход.

– Поставь, пожалуйста, мою лошадь в стойло.

Пока Джори шла по каменным ступеням замка и через массивные дубовые двери, у нее начали дрожать колени. Воины и домашние слуги расступались перед благородной дамой с серебристо-золотистыми волосами, потом с любопытством смотрели ей вслед.

Когда в зале вдруг наступила тишина, Гай де Бошан поднял черноволосую голову посмотреть, почему все вдруг стихло, и замер, увидев, что Марджори вернулась, потом вскочил и с колотящимся сердцем бросился ей навстречу.

Джори сделала перед ним глубокий реверанс.

– Милорд граф, я приехала, чтобы принести вам свои самые глубокие извинения.

Он взял ее руки и быстро помог распрямиться.

– Не извиняйся передо мной, Джори. Пройдем сюда, здесь можно поговорить без свидетелей. – Твердой рукой он взял ее за локоть, повел в небольшую комнату, где хранились карты, и прикрыл за собой дверь.