Две части одного
Шрифт:
Наклоняя голову внизу, смотрю на Рейвена. Он расслаблено качает головой под музыку.
– Вы готовы? – группа готова перейти к новой песни, зазывая народ петь вместе с ними.
– Готовыыы, – во весь голос кричат зрители, и я вместе с ними. – Даааа
– Каюттууу,– из зала выкрикиваю название их самой популярной песни, и начинают петь раньше, чем сам солист. Он опускает микрофон чуть ниже, чтобы зрителей было слышно лучше.
– Скреблаасьь скука
Рейвен опускает меня на ноги, обнимает за талию и прижимает к себе сильнее. По бокам давят другие люди, и он уберегает меня от давки. Певец подхватывает народ и возвращает свою песню себе.
– Я не любитель сопливых песен, – слова Рейвена влетают в мои уши вместе с громкой музыкой.
– Я еще, какой любитель, – кричу я и широко улыбаюсь.
– Пой, у тебя прекрасный голос, – он продолжает смотреть на сцену, не опуская взгляда с прыгающего певца.
– Спасибо, – говорю я и касаюсь его острого локтя.
– Ты доолжнаа зааайти ко мне в каютуу, толькооо нет тебя.
Я начала подпевать ещё громче, перекрикивая других людей. Песни переходят с одной на другую слишком быстро, не успеваешь насладиться одной, как на сцене играет следующая композиция.
– Поозвоонии, а нету связиии. Прииходи, а нетууу сиил, – все начинают прыгать, высоко задрав руки. – И зачем мне телееефон тооогда? И зааачем я полюбил теебя?
– Спасибо любимые наши поклонники, вы делаете нас счастливыми, но нам пора покинуть вас, – вдруг сообщает солист «Лакки». Народ издаёт звуки негодования не готовые принимать их уход.
Я давно забыла о нахождении в этом зале Дарка. Со мной рядом был сильный мужчина, этого хватало, чтобы быть счастливый: хотя бы сейчас.
– Ради вас, ещё песню.
Все радостно начинают кричать название группы, выражая свою любовь к певцу.
– Ты моя зараааза, я твой антидот. Ты хотела славы, я хотел тебяяя, – последняя песня звучит куда громче предыдущих.
– Еще, еще, еще! – никто не готов отпустить любимый состав со сцены.
– Ноо славваа не дааетсяя просто тааак, и твоее телооо остааается без меняя.
Последняя нота была сыграна и они стали собираться. Солист поставил микрофон на стойку.
Встав в ширинку, группа на сцене поклонилась и задорно улыбнувшись, стала покидать сцену, уходя за кулисы по одному.
– Вы крутые,– фанаты кричат им вслед ещё пару секунд. И начинают медленно расходиться.
Из концертного зала, помещение превращается в клуб. Начинает играть танцевальная музыка.
Включается стробоскоп.
Рейвен убирает руку с талии, но не отходит далеко.
– Ты пьёшь? – он задает вопрос, направляя взгляд то на дверь выхода, то на освещенную стойку бара.
– Бывает, – я с азартом гляжу на него. – Хочешь напоить меня?
Он выдыхает воздух из носа и ухмыляется.
– Ты и без этого очень послушная.
Между ног сладко заныло, приходится сжать ноги вместе. Чувствую себя окрылённой, хочу продолжать петь и отрываться. Хочется кричать и сходить с ума без остановки вместе с ним.
Он повел меня к бару и подвинул барный стул. Я с трудом залезаю на него и сажусь. Пытаюсь унять в себе бунтарку и успокоиться.
– Фух, ненавижу такие стулья, – начинаю ворчать я.
Он без труда садится рядом.
– Просто ты маленькая у меня.
У него? Он сейчас признал, что я кто-то для него? Хотя да, изначально он попался мне на пути, чтобы рассказать какую-то информацию. Значит я кто-то ещё до того, как узнала его. Только поменялся ли у меня статус в его отношении?
– Два махито и две стопки лучшего коньяка, – заказывает он у бармена.
– А мне не много?– я улыбаюсь.
– Ты должна рассказать мне.
Улыбка сходит с лица.
– О чем?
– Что за парень звал тебя у входа? – я вспоминаю о чертовски неприятном багаже прошлого.
Получив наш заказ, Рейвен залпом вливает в себя алкоголь и просит налить ему ещё.
Я делаю глоток мохито, сладкий, но горло все равно прожигает.
– И кто он? – он не отступает.
– Почему тебя интересует? – мне больно вспоминать. Больно говорить ему о своей прошлой жизни.
– Потому что я хочу знать, кто это, – непробиваемый.
***
Услышав ее имя, я не хотел обращать внимания, мало ли кто это может быть. Но услышав мерзкий мужской голос, я почувствовал, что должен обернуться.
Мы встретились с ним взглядом. Овальное лицо с слишком близко посаженными глазами. Карие, почти черные бесчувственные глаза, смотрели в спину Эмиле.
Противная смазливая улыбка, вызвала только одну эмоцию: стереть ее, с его лица.