Двор шипов и роз
Шрифт:
Тамлин прикусил губу, сдерживая улыбку.
— Всё это время они были здесь.
— Но… но я ничего не слышала.
— Разумеется, ты ничего не слышала, — протянул Люсьен, вертя в руках один из своих кинжалов. — Мы позаботились о том, чтобы ты не видела и не слышала никого, кроме тех, кто необходим.
Я поправила отвороты туники.
— То есть, ты имеешь в виду, что… что в ту ночь, когда я побежала за Пукой…
— У тебя были зрители, — договорил за меня Люсьен.
А
Борясь с нарастающей обидой, я обернулась к Тамлину. Его губы дрогнули и он плотно сжал их, но весёлые огоньки всё ещё плясали в его глазах, когда он кивнул.
— Это была отважная попытка.
— Но я видела нагов — и Пуку, и Суриэля. И… и того фэйри с… вырванными крыльями, — сказала я, мысленно содрогнувшись. — Почему чары не распространялись на них?
Его глаза потемнели.
— Они не принадлежали к моему Двору, — ответил Тамлин. — Потому мои чары на них не держались. Пука принадлежит ветрам и погоде, всему, что изменчиво. А наги… они принадлежали кому-то другому.
— Поняла, — солгала я, на самом деле далеко многое не понимая. Люсьен усмехнулся, видя это, и я искоса посмотрела на него. — Ты снова надолго пропал.
Он чистил кинжалом ногти.
— Я был занят. Как и ты, я полагаю.
— И что бы это значило? — потребовала я.
— Если бы я предложил тебе принца на белом коне, ты бы тоже меня поцеловала?
— Не валяй дурака, — обратился к нему Тамлин с мягким рыком, но Люсьен продолжал смеяться и, всё также смеясь, он вышел из комнаты.
Оставшись наедине с Тамлином, я перемялась с ноги на ногу.
— Значит, если я снова столкнусь с Аттором, — заговорила я, чтобы избежать тягостной тишины. — Теперь я его действительно увижу?
— Да, и это будет не очень приятно.
— Ты сказал, что тогда он меня не видел, но ведь я не принадлежу к твоему Двору, — решилась я. — Как?
— Потому что я набросил на тебя чары, когда мы вошли в сад, — просто сказал он. — Аттор не мог тебя ни видеть, ни слышать, ни учуять, — он взглянул на окно за моей спиной и провёл рукой по волосам. — Я сделал всё возможное, чтобы ты оставалась незаметной для созданий вроде Аттора — и хуже. Болезнь снова вспыхивает — и всё больше подобных существ срываются со своих привязей.
У меня желудок перевернулся.
— Если заметишь одного из них, — продолжал Тамлин. — Даже если он выглядит безобидным, но заставляет тебя чувствовать себя некомфортно, то притворись, что не видишь его. Не говори с ним. Если он ранит тебя, я… исход не будет приятным ни для него, ни для меня. Ты помнишь, что случилось с нагами.
Это было для моей безопасности, не для его развлечений.
Понимая, что он ждёт моего ответа, я кивнула.
— Болезнь… вспыхнула снова?
— Пока лишь на других территориях. Здесь ты в безопасности.
— Дело не в моей безопасности, я беспокоюсь.
Взгляд Тамлина смягчился, но его губы были сжаты в тонкую линию, когда он сказал:
— Всё будет в порядке.
— Возможно ли, что это кратковременный всплеск? — глупая надежда.
Тамлин не ответил, и этого было достаточно. Если болезнь снова активна… я не стала предлагать свою помощь. Я уже знала, что он не позволит мне помочь, в чём бы ни заключался этот конфликт.
Но я подумала о той картине, что я подарила ему, и о том, что он сказал о ней… я хотела, чтобы он позволил мне помочь в любом случае.
***
Следующим утром, я обнаружила в саду голову.
Истекающая кровью голова мужчины из Высших Фэ — наколотая на вершину фонтанной скульптуры большой цапли с распростёртыми крыльями. Камень был достаточно залит кровью, чтобы предположить, что голова была свежей, когда кто-то насадил её на запрокинутый вверх клюв цапли.
Я переносила краски и мольберт в сад, чтобы написать одну из клумб ирисов, когда наткнулась на это. Мои баночки и кисти с грохотом упали на гравий.
Глядя на эту застывшую в крике голову, карие глаза навыкате, сломанные и окровавленные зубы, я забыла, куда шла. У него нет маски — значит, он не из Весеннего Двора. Ничего больше о нём я понять не могла.
Его кровь была столь яркой на сером камне, а его рот так широко раскрыт. Я отступила на шаг и врезалась во что-то тёплое и жёсткое.
Я развернулась, инстинктивно вскидывая руки, но голос Тамлина сказал:
— Это я.
И я замерла. Люсьен стоял рядом с ним, бледный и мрачный.
— Не Осенний Двор, — сказал Люсьен. — Я совсем не узнаю его.
Когда я снова повернулась к голове, руки Тамлина сжали мои плечи.
— Я тоже, — в его слова вплеталось мягкое, злобное рычание, но никакие когти не кололи моей кожи, пока он держал меня.
Хотя, его руки сжались, в то время как Люсьен вошёл в небольшой бассейн, в котором стояла статуя — он шёл по красной воде, пока не приблизился, чтобы всмотреться в полное мучений лицо.
— За ухом его заклеймили знаком, — сказал Люсьен, выругавшись. — Гора с тремя звёздами…
— Ночной Двор, — произнёс Тамлин слишком тихо.
Ночной Двор — самая северная часть Прифиана, если я правильно помню карту на фреске. Территория тьмы и звёздного света.
— Зачем… зачем они это сделали? — выдохнула я.