Дым: Душа декаданса
Шрифт:
Девушка, прикрыв глаза, залпом допила остывший кофе и выбросила в урну стаканчик.
– Только вот все эти плюшки в конечном итоге сводятся как раз-таки к толстому кошельку. Или к его эквивалентам.
– Что и требовалось доказать.
Марк прикусил губу, поняв, как просто его уделали.
– Как скажете, – пожал плечами он.
– Вы так и не ответили.
– На что?
– Вам не кажется, что сегодня все «приличные» люди – сплошь бывшие государевы служащие или как-то с ними связаны?
Марк на минутку задумался. Очень странный
– Виктория, вы как оперативник Управления по борьбе с экстремизмом.
– Да ладно! Ха, в таком меня еще никто не обвинял. Вообще, я уже заметила, что вы из тех, кто любит обвинять женщин.
– Просто вы будто прощупываете меня – насколько я согласен с линией Правительства, критикую ли действия властей в повседневных разговорах.
– И зачем Управлению понадобилось бы это делать? Знаете, чтобы критиковать власть, пока ещё лицензия не нужна.
– Это как посмотреть… – промямлил Марк, задумчиво разглядывая асфальт.
– Вы работаете на государство? От ваших взглядов зависит ваша карьера? Это грустно.
– И да и нет. Я адвокат, и более-менее независим.
– Ууу.. слышала, слышала. Можете не продолжать. Я понимаю, почему вы стараетесь быть осторожным в высказываниях.
– Прошу любить и жаловать.
Молодые люди прогулочным шагом прошли в сторону подземного перехода, открывающего путь к метро. Рядом с переходом, прислонившись к бетонной ограде, уснул попрошайка в рваной тельняшке и старом голубом пуховике, прижимающий к груди картонку «На бухло для Маугли». Виктория достала из клатчика и кинула мужчине в ржавую железную банку пару монет. Марк также поспешил отсыпать страждущему.
– Вот Марк, вы никогда не задавались вопросом: нужна ли такая работа, которая вас ограничивает?
– Я особо и не жалуюсь. И потом, так почти весь Империум живет.
– Это не оправдание. Нет, я не хочу вас обидеть, я очень уважаю ваше дело, но вот скажите – вы в детстве мечтали именно о том, чем сейчас занимаетесь?
– Ну, в детстве я не знал всех тонкостей адвокатской профессии.
– А если бы знали, то мечтали?
– Эх, ну… не думаю.
– Тогда немедленно смените род деятельности.
– Когда вы говорите о недостатках адвокатской работы, где-то за Уралом смеётся один шахтер. Я уже не в том возрасте. Это очень не просто.
– А что в нашей жизни просто? Как по мне, непроходимых стен нет. На любую трудность нужно смотреть свысока, гордо расправив плечи. Жизнь ударила по щеке – танцуй, будто выиграл в лотерею, борись и побеждай.
– И эта девушка час назад ставила в укор Ильину мотивирование на личностный рост.
– Виновна. Но я и не называю себя выдающимся философом. Кстати о вас. Были недавно какие-нибудь дела неординарные?
– Ну, на самом деле это – адвокатская тайна, – с серьёзным видом отвернул голову Марк.
– Ой, да бросьте. Наверняка что-нибудь эдакое недавно было, у вас же такая интересная работа! Ну дайте мне немножечко тайны.
– Ну… вот сегодня представлял богача
– Достаточно жестоко, вам не кажется?
– Что поделаешь, цена предательства.
– И где она теперь будет жить?
– Не знаю, вроде у неё там были какие-то родственники. Хотя мой доверитель убежден, что она в трущобах осядет. Да и вообще, я не только с такими делами работаю.
– А с какими ещё?
– Ну… разными, так уж в двух словах и не расскажешь. Правозащитные кейсы всякие… – решил зачем-то соврать Марк. Ради чего? Как это глупо! Адвокат замялся, – Ну да что мы всё обо мне, да обо мне. Кстати, а чем вы занимаетесь?
– А это уже совсем другая история. Не будем омрачать прекрасный вечер, поговорим об этом в другой раз. Кстати, может, позволите записать ваш номер телефона? – Виктория, уверенная в том, что ей не откажут, достала из своего изумрудного клатча белый телефон-раскладушку и приготовилась записывать.
– Зачем?
– Вы серьёзно? Господи, хотя бы для того, чтобы у меня был телефон адвоката. Может, мне когда-нибудь понадобятся ваши услуги.
– Ах, да, конечно. – Марк продиктовал свой восьмизначный номер. Виктория убрала телефон и остановилась, повернулась к проспекту и помахала рукой в сторону проезжей части. Через пару секунд к молодым людям подъехал тёмно-серый седан, который, остановившись, два раза мигнул фарами. Виктория открыла переднюю дверь и кинула свой клатчик на пассажирское сидение.
– Как это понимать?
– Это такси, я вызвала его десять минут назад. Ну-ну, не смотрите на меня так разочарованно, это был прекрасный вечер! Мужчина, который не спешит переходить с девушкой на «ты» в первый день знакомства, – сегодня это редкость! А мне просто… подруга написала, нужно срочно отъехать. Уж извините, у меня нет человека дороже неё.
– Но вы так и не оставили свой номер.
– Так и задумано. Я сама вам позвоню – и очень скоро! И мы снова встретимся, Вы будете занудничать, а я буду мешать вам слушать очередной тренинг эффективности!
– И много-много спорить…
И, смеясь, Виктория села в автомобиль. Дверь захлопнулась. Такси, если это действительно было такси, спешно отъехало. Чёрт их разберет – опознавательных шашечек нет, а автомобили для простых смертных окрашивают только в один из оттенков коричневого или серого, чтобы не так бросались в глаза грязь и ржавчина.
Аромат ландыша развеялся, а Марку осталось лишь помахать рукой вслед и достать новую папироску.
***
Хромающий мужчина подошёл к ржавым воротам и несколько раз постучал молотком по открытой калитке: четыре коротких несильных удара и один помощнее, отозвавшийся долгим металлическим гулом. Вскоре тишина вновь захватила Горьковское шоссе. Лишь деревья, ласково окутанные тьмой, шуршат желтеющими листьями. За воротами навевают тоску два полуразрушенных двухэтажных здания из белого кирпича с пустыми оконными рамами.