Джони, о-е! Или назад в СССР - 2
Шрифт:
Машину мне, конечно же выделили и я сначала завёз в магазин отремонтированную технику, подарил Ирине Григорьевне — с теми же словами, которые она написала мне — бобину с записью нашего концерта и поехал в райком.
Глава 3
Третий секретарь по идеологии райкома КПСС находился у первого секретаря. Они только что прослушали запись выступления вокально-инструментального ансамбля средней школы шестьдесят пять.
— Что ты думаешь насчёт всего этого? —
— Я думаю, что этого не может быть. Мы с тобой слышали много записанных музыкальных композиций исполненных в разной манере и с разной степенью виртуозности. Но здесь другое всё.
— Вот-вот. Я бы сказал, не другое, а чужое. Пока не чуждое нам, нашему обществу, — нет. Но чужое. Словно нашу музыку и песни исполняет какой-нибудь американский рок-ансамбль. Или как? Рок-группа, да?
— Да. В манере исполнения чувствуется скрытый протест, какая-то недосказанность, издевка, что ли…
— В игре гитары Дряхлова, да?
— Ну, да! Он играет так, словно готов убежать вперёд и оставить их всех позади. Нервна какая-то игра.
— Это, Игорь, называется синкопы. Он играет джаз.
— Да, знаю я, что такое синкопы. У меня самого музыкальная школа по фортепиано. Про джаз нам рассказывали.
— Вот-вот… Рассказывали… А он играет так, словно вырос среди этой музыки. В негритянском гетто Лос-Анджелеса, например. Меня ещё просто сводит с ума, как играют остальные музыканты. Ведь Это, — первый показал на бобину, стоящую в его музыкальном центре «Текникс». — игра сыгранного коллектива, Игорь. А сколько мы их с тобой повидали в разной степени сыгранности? Эти играют вместе всего три недели.
— Тут ты не прав. Это с Дряхловым они три недели, так-то они и раньше собирались.
— Я тебя умоляю, Игорь. Что там они играли?! — Юрий Иванович махнул рукой. — Сам Попов младший… Ты помнишь его глаза и испуг? Когда он тыкал пальцем в бобину и чуть не плача утверждал, что это не он играет. Что он так играть не умеет.
— Не умеет, а сыграл, — задумчиво произнёс Игорь Иванович. — И что ты сам об этом думаешь?
— Думаю, Игорь, что если этот Дряхлов не инопланетянин, то нам с тобой охренительно — другого слово не подберу — повезло.
— Это в чём это? — удивился резкому переходу третий секретарь.
— А в том, Игорь, что у нас с тобой… Заметь… У нас с тобой, а не где-то высоко в горах, появился профессиональный музыкальный коллектив. Да-да! Не побоюсь этого слова. И профессиональность его в том, что он за короткий промежуток времени совершил невероятное. Не знаю, в какой степени на профессионализм влияют сами музыканты, но Дряхлов показал себя как сильнейший организатор.
— Но ему двенадцать лет! — воскликнул третий.
— И тем не менее. Факт остаётся фактом. Ты кстати обратил внимание на то, что в тетради со стихами есть несколько стихов, явно не его сочинения.
— Конечно
— И что он этим хочет сказать, что написал их он?
— Вряд ли! — покрутил головой третий. — Думаю, они ему просто понравились и он записал их к себе в тетрадь. Для вдохновения, так сказать.
— Допустим…
— И что нам с этим коллективом делать? Отправить его на конкурс художественной самодеятельности?
— Ну, ты даёшь! Какой конкурс? Они не самодеятельность, а взращённый нами коллектив. Это мы с тобой поручили Дряхлову, заметив его талант организатора, создать детский вокально-инструментальный ансамбль высокого, я бы сказал — международного, уровня. У нас что-то в Японии намечается? Какой-то музыкальный фестиваль?
— Не в Японии, а в Находке, — усмехнулся третий. — И не фестиваль, а приём делегации по обмену между городами-побратимами. Они свой коллектив привозят на «корабле-дружбы», а край свой выставляет.
— А-а-а… Точно! Чёрт! Ну, так ещё и легче! Это же первый приезд делегации после подписания договора… Э-э-э… Я вспомнил! С Нагано? Да?
— Так точно!
— Ну вот! Засветятся наши здесь, поедут и с-с-с… С этим… Да! С ответным визитом.
— Не-е-е… Наших не возьмут. Там балалаечники, ложкари… Та ещё камарилья!
— Думаю, когда в крайкоме послушают эту запись, они про своих лошкарей забудут. В конце концов, Дряхлов и ложкарей вставит в свои «Валенки» или «Ухаря-купца» и балалаечников заставит играть под свою дудку.
— Плясать, Юрий Иванович…
— Правильно! И плясать заставит.
Первый секретарь райкома развеселился, однако у «третего» настроение почему-то ухудшилось.
— Что тебя смущает в моей идее?
Третий вздохнул.
— Мы ещё не знаем, что скажут «товарищи», — он ткнул пальцем в левое плечо, где у «товарищей» имелись погоны.
— Ну, да, — сразу поскучнел «первый». — Однако, за рамки дозволенного коллектив не вышел и не думаю, чтобы у «них» имелись претензии. Но, вы совершенно правы, забегать вперёд паровоза не будем.
Третий же мысленно продолжил: «Раздавят и „ква“ сказать не успеешь», и глубокомысленно покивал головой.
— Да, подождём, что они решат по Дряхлову.
Я приехал в райком и попал в «тёплые», «дружеские» и не побоюсь этого слова «отеческие» объятия первого секретаря райкома. Он, действительно, пожал мне руку и обнял при встрече, радушно усадил за стол, и сказал:
— Рассказывай, как тебе удалось совершить невероятное? Мы прослушали запись, предоставленную нам Поповым Виктором и, скажу тебе откровенно, ошеломлены. Ошеломлены и качеством записи и качеством звучания инструментов, уровнем игры музыкантов, твоим владением гитарой. Всё просто великолепно! Как тебе это удалось?