Эцилос
Шрифт:
Над дверями, ведущими на стадион, висел телевизор, занимающий почти все пространство до потолка. На экране красивая женщина, одетая в потрясающий костюм, пела и танцевала, иногда умолкая и протягивая вдаль к зрителям микрофон. И они подпевали, поддерживая любимую певицу. У некоторых текли слезы по щекам. Слезы счастья, вызванные тем сиянием, что зажгла в их душах женщина. Да и в ее глазах время от времени сверкали звездочки слез, рожденных щедрым сердцем, которое женщина открывала перед людьми, одаривая их светом и теплом, отдавая себя без остатка. Сквозь гомон, стоящий в вестибюле, можно было расслышать тонкий, мелодичный, очень красивый голос, который захватывал слушателей, то поднимая их души до невероятных высот, то бросая вниз, в невесомость. А потом где-то у самой земли подхватывал вновь, унося за собой, куда-то далеко-далеко. Туда, где нет пробок, нет вечно спешащих прохожих,
Внезапно прозвенел звонок. Хаос закончился. Несколько десятков, а может, сотен тысяч людей поспешили занять свои места на трибунах, чтобы увидеть ее. Концерт начался. На сцене появилась женщина из телевизора. Она поднялась словно из ниоткуда. Из тумана, окутывающего пол сцены и сползающего вниз к траве. Как будто из-под земли. Прекрасная, загадочная, недостижимая. Зрители, движимые какой-то неведомой силой, вскочили. Раздался рев оваций и аплодисментов. София, София, София… Наверно, их было слышно далеко за пределами стадиона. Далеко за шумными проспектами города, магазинами, домами, в которых горели огоньки чьих-то жизней, чьих-то судеб.
Концерт Софии прошел замечательно. Продюсер – главный продавец ее души был доволен. Зрители несколько раз вызывали певицу на бис, умоляя не прекращать петь. Еще, еще, пожалуйста…
Все было профессионально, красочно. Самые современные спецэффекты, которые стоили целое состояние, окупили себя с лихвой. А музыканты, если не превзошли себя, то были очень близки к этому. Она получила весьма впечатляющий гонорар. Все-таки она самая оплачиваемая певица в стране, если не в мире. Теперь она сможет записать новый альбом, который уже давно задумала и сейчас дорабатывала. Оставалось несколько песен, которые никак не получалось довести до идеала. Что-то было не так, и это что-то неумолимо ускользало от нее. Словно нечто неуловимое, не поддающееся разуму. Ее радовали эмоции зрителей. Выступая перед многотысячной аудиторией, отдавая ей свою душу, она видела глаза людей. Женщин и мужчин самых разных возрастов, социальных статусов, профессий. Видела отражение той любви, которую дарила им. Видела их слезы и улыбки. Значит, она все-таки пробилась к их сердцам. Значит, все не зря. Это давало ей силы жить, творить, поддерживать огонь в своем сердце. Огонь, который потом она отдаст своим зрителям.
После концерта было запланировано интервью с известным телеканалом. В просторном помещении, за большим стеклянным столом симпатичная девушка прикрепляла к блузке маленький микрофон. София расположилась по другую сторону стола на красивом диване и с интересом разглядывала оформление студии. Было видно, что здесь поработал толковый дизайнер. Однако, ей так казалось, во всем этом чуть-чуть не хватало свежести. Вокруг суетились люди. Настраивали камеры, микрофоны.
Какой-то молодой человек, явно из меньшинств, с чрезмерно женскими манерами норовил дотронуться до ее лица пушистой кисточкой с пудрой. После концерта необходимо было поправить макияж. Видимо, он имел свое представление о женской красоте, поскольку цвет пудры был слишком яркий. Софии такой цвет совершенно не нравился, и она вежливо попыталась отстранить визажиста. Молодой человек не успокаивался. Судя по всему, он твердо решил сделать Софию красивой – с его точки зрения. София всячески отмахивалась от него, но это было так же сложно, как отогнать назойливую муху. Практически невозможно. В конце концов она не выдержала и довольно грубо попросила молодого человека оставить ее в покое. На что тот сделал обиженное лицо. Из его глаз вдруг полились не особо искренние слезы. Слишком поздно София осознала свою ошибку. Камера уже снимала. Это была провокация. Молодой человек еще некоторое время попозировал, после чего с расстроенным видом удалился. Ведущая начала задавать обескураженной Софии вопросы.
– Приветствуем вас в студии нашего канала. Мы так долго ждали вашего появления на сцене. Вот, наконец, это случилось. Мы все так рады вновь увидеть вас и вашу замечательную труппу. Все было профессионально и красиво. Хочу задать вам интересующий всех наших телезрителей вопрос. А много ли у вас в труппе представителей меньшинств? И есть ли они вообще? – с противной улыбочкой девушка начала пытку.
– Добрый вечер. Нет, в моей труппе таких нет.
– Очень интересно, а почему?
– Я нанимаю людей по их профессиональным навыкам, а не по каким-то другим качествам. И со мной работают только самые лучшие. К сожалению, представителей меньшинств с таким уровнем профессионализма, который требуется для постановки моих концертов, я пока что не видела.
–
– Я ничего не хочу сказать. Просто я таких не видела.
– А если бы увидели, то могли бы дать им шанс участвовать в вашей концертной деятельности?
– Может быть.
– Звучит как-то неуверенно.
– Все зависит от конкретного человека, конкретного концерта, конкретной ситуации. Говорить однозначно да или нет невозможно.
– Да, это, конечно, понятно. Наверно, непросто подбирать актеров для концертного номера.
– Конечно, любой отдельный номер – это сотни часов репетиций. И важно абсолютно все. Каждая мелочь, каждая деталь.
– Вот хотелось бы еще задать вопрос. Очень многих зрителей интересует, насколько великая София открыта новым веяниям. Или вы все же придерживаетесь традиционных взглядов?
– А что вы имеете в виду под новыми веяниями?
– Ну, знаете, сейчас все борются за права разного рода угнетенных меньшинств…
– Мне кажется, права разных меньшинств уже настолько хорошо защищаются, что наступил момент в истории человечества, когда необходимо защищать людей традиционных взглядов. Это, конечно, парадоксально, но… – улыбнулась София.
– Значит, вы выступаете за то, чтобы продолжать всячески угнетать бедных и несчастных…
– Я выступаю за равноправие. А равноправие означает равные права для всех. И равные не номинально, на бумаге, а по факту.
– А как же женские права? Ведь женщины столько лет жили фактически в рабстве. Не пора ли женщинам взять реванш за столетия унижений?
– Мои убеждения всем известны. Я, конечно, выступаю за права женщин, но реванш подразумевает борьбу и конечное превосходство. Сами по себе феминистические убеждения для меня довольно близки. Но, как мне кажется, равноправие – это не совсем борьба. Скорее мировоззрение, состояние души…
Интервью шло довольно долго. Она чувствовала себя как на минном поле. Девушка-корреспондент без остановки засыпала Софию коварными вопросами. В поисках сенсации журналисты готовы на что угодно, давным-давно забыв о профессиональной этике. Появилось ощущение, что ей на шею накинули петлю и выбраться не получится. Она словно бабочка, угодившая в паутину. И паук уже тихонечко подбирался к ней, чтобы сделать смертельный укус. Наконец, девушка задала последний вопрос.
– А вот еще, хотелось бы узнать ваше мнение. Сейчас все СМИ, вы, наверно, знаете, обсуждают новость. В одной из стран на пост президента баллотируется человек нетрадиционных, так сказать, взглядов. Что вы об этом думаете?
– Не знаю. Искусство и политика несовместимы. А нетрадиционные взгляды – это, конечно, интересно, но… а что же дальше? С нетрадиционными взглядами можно слишком далеко зайти. Когда черное принимается за белое, а белое – за черное… Я думаю, нельзя менять местами свет и тьму. Кто-то из великих говорил, что история повторяется. Я бы не хотела оказаться в тех реалиях жизни, которые, к счастью, уже в прошлом.
Интервью длилось довольно долго. Бесчисленные вопросы сыпались, казалось, бесконечным потоком. Когда все закончилось, София вздохнула с облегчением. Наконец она осталась одна. Красивая женщина сидела на резном стуле возле зеркала. Маленькая гримерка. Тусклый свет. На столе стояли баночки, кисточки, пудры, мази… приспособления для макияжа. На краешке зеркала висел маленький брелок. Желтый плюшевый зверек. Ее талисман. Она с ним никогда не расставалась. Было приятно думать, что он ждет ее там, в комнате, где можно спрятаться, где безопасно и тихо. После выступления она никогда никого не пускала к себе, предпочитая одиночество. Уставшая, опустошенная, выплеснувшая все чувства и эмоции, София довольно долго смотрела в свое отражение, словно видя в зеркале нечто по другую сторону реальности. Невозможно было догадаться, о чем она думает. Ее лицо не отражало ничего. Но вот София очнулась от забвения. Нашла в себе силы, слабо улыбнулась. Ей вдруг вспомнился забавный эпизод какого-то старого фильма. Это ее рассмешило. Захотелось жить. Принять душ. Превратиться в обычную женщину. Далеко от людей, в большой вилле, спрятанной от папарацци за высоким забором, где ее ждала просторная и мягкая кровать с маленькими подушками. Очень захотелось прямо сейчас оказаться на ней. Упасть и уснуть. Никого не видеть и не слышать. Не думать. Но впереди долгая дорога, и надо еще как-то добраться до машины. Люди уже забрали у нее все силы, но им хочется еще. Накормить собой толпу сложно. Ей всегда надо еще. Больше, больше. И такова уж судьба артистки: отдать людям душу, получив в ответ так необходимую ей любовь, признание. Чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Она отдавала себя всю. Она жила, чтобы отдавать себя. Но все же это так тяжело. Невыносимо.