Эдем 21
Шрифт:
Несмотря на ослабленную алкоголем способность к анализу информации, он понял, что у Крохина были очень серьезные проблемы, связанные с пробуксовкой проектов. Причем настолько серьезные, что, говоря о них, директор переходил на трагический шепот. Трагизм его речи усугублялся тем, что он, вероятно на радостях, в одиночку опустошил две бутылки шампанского. "А ведь ему действительно было не до шуток. То-то распрыгался, — благодушно подумал Сергей".
Крохин поднял очередной тост за процветание компании, все дружно зазвенели бокалами. Швец, которому выпивка еще больше развязала язык, ухитрился обнимать всех трех девушек сразу. Директор же
Ганя, улыбаясь подошел из своего угла к Сергею:
— Тебя действительно можно поздравить.
Сергей важно кивнул:
— А ты думал, мы тут штаны протираем? Не-ет, уважаемый.
— Ну, тогда с меня причитается, — Ганя протянул Сергею серебряную цепочку с черным камнем.
— Ух ты, — Сергей взял, — черный янтарь? Хотя нет, тяжелый…
— Что-то вроде. Одень, пожалуйста, — мягко, но настойчиво попросил Ганя.
Сергей пожал плечами и одел Ганин подарок на шею, спрятав камень под рубашку. А почему бы и нет, в конце концов. Даже забавно.
Он обнял Ганю, похлопав его по спине:
— Спасибо, брат.
— Пользуйся, — и рот до ушей, — пригодится.
На диванчике у Швеца дело явно шло к открытому разврату. Крохин опустил голову на стол и явно готовился отключаться. Сергей подумал, что пора и домой, в кроватку, баиньки. Он открыл рот, собираясь сказать об этом присевшему рядом Гане, но тот опередил его.
— Поздно, — сказал Ганя.
Это слово прозвучало, словно сигнал стартового пистолета для последующих событий, которые отложились в сознании Сергея как короткие фрагменты кинофильма, прокручиваемого у него в голове.
Сразу за словами Гани раздался негромкий звук разбитого стекла. Сергей тупо уставился на влетевший в окно шипящий вращающийся шарик. Что-то большое и тяжелое налетело на него и снесло со стула. Через мгновение мир взорвался со страшным грохотом и ослепительной вспышкой, уколовшей глаза даже через закрытые веки. Несколько секунд он лежал, оглушенный, потом попытался сесть, отпихнув навалившегося на него Ганю. Уши были словно заложены ватой, перед глазами плавали красные круги.
В окно в след за гранатой влетел, окруженный дождем из осколков стекла, черный как демон боец в шлеме с зеркальным забралом и коротким, похожим на игрушечный, автоматом. Еще несколько ворвались в кабинет через распахнувшуюся дверь в приемную.
Сергей замотал головой. Происходящее было настолько нереально, что за действием он наблюдал с абсолютным спокойствием, как сторонний наблюдатель. Все происходило перед его глазами как при замедленном просмотре кино.
Вот Швец, подпрыгнувший как мячик, раскидывает спецназовцев… Крохин медленно сползает под стол с идиотской улыбкой на губах… Все новые бойцы вваливаются в кабинет… Швец в отчаянном прыжке сбивает с ног сразу двоих и летит в направлении разбитого окна.
Автоматная очередь — медленно и басовито — прорвалась через завесу тишины, и на спине одетого в светлый пиджак Швеца появились, одна за другой, темные точки, он споткнулся и уткнулся головой в подоконник.
Сергей со странным спокойствием смотрел на направленное на него черное дуло автомата, губы приближающегося бойца двигались в беззвучном крике. Он что, обращается к нему?
За спиной спецназовца вырос еще один, похожий на первого как брат-близнец. И державший Сергея под прицелом боец медленно осел на землю.
Сергей удивлено оглянулся на Ганю, словно желая поинтересоваться у него, что происходит. Последнее, что
ЧАСТЬ 2
ЭДЕМ
I
Ласковый ветерок нежно гладит лицо. Мягкое солнце теплым дыханием согревает уставшее тело. Хорошо… Нет сил открыть глаза. А зачем? Зачем прерывать эту волну блаженства?
— Терг!
Бог ты мой, что за противный голос!
— Терг! Ты помесь барана и скорпионихи! Ты куда поворачиваешь! Ты, тупой урод и сын урода! Не видишь, какую руку я поднял! Еще раз повернешь не туда, весь десяток будет вылизывать задницы обозным верблюдам! Сми-и-и-рна! Ша-агом ма- арш! Нале-е-во! Терг! Тупой дебил!
Сергей поморщился и открыл глаза.
Он лежал на траве и смотрел в небо. Черт возьми, что это что, сон? На улице — зима. По крайней мере, только что была зима… Или мы на Юге? Прилетели отдохнуть и вчера немного перебрали. Черт, как гудит голова. Сергей дотронулся до головы и отдернул руку — болезненный узел был здорово похож на наливающийся синяк. И что подрались? С кем?
Память услужливо выдала картинки врывающихся в кабинет директора спецназовцев. Дьявол, ничего не понимаю.
Сергей приподнялся на локтях и огляделся. Он лежал на зеленой лужайке возле небольшого озера, дышащего прохладой. Зато солнце, стоящее в зените, если не обжигало, то уж точно припекало. Солнце совсем не мартовское… Но солнце — это ладно. Можно предположить срочный перелет куда-нибудь в район экватора. А вот как, скажите, объяснить наличие нескольких десятков живописных оборванцев, совершающих строевые построения на утрамбованной каменистой поляне? Да еще под рык явно командных голосов, крайне нелицеприятно отзывающихся о генеалогии марширующих. А если прибавить, что все это происходит на фоне покрытых шкурами строений, похожих то ли на индейский вигвам, то ли на монгольскую юрту… Картина получается впечатляющая. Сергей тихо застонал и без сил рухнул в траву.
Он прекрасно понимал вопли командиров. Включая очень специфический сленг. Это его и оглушило — язык был не русский. И не английский, которым Сергей владел в совершенстве, и не французский, на котором мог свободно объясняться. Звуки характерны для русского произношения, только с более протяжными гласными. И он понимал все! И не как язык знакомый, но иностранный, а именно родной.
— Очнулся? — перед ним стоял Ганя с обычной своей улыбкой. А вот костюм от Корнелли он сменил на широкие брюки из грубой ткани и короткую кожаную безрукавку на завязках, на ногах — что-то вроде мягких мокасин. Исчезли очки в тонкой золотой оправе и часы на темном ремешке, которые он, трепетно относящийся к сложной механике, приобрел с первой зарплаты. Ганя протянул Сергею руку, помогая подняться.
Приведенный могучим рывком в вертикальное положение, Сергей на секунду закрыл глаза, справляясь с приступом головокружения.
— Прости, немного не рассчитал, — Ганя осторожно похлопал его по плечу, и Сергей вспомнил образ его стремительно приближающегося кулака.
Он стоял, опираясь на Ганино плечо. Огляделся:
— Ганя, дорогой, а если ты еще раз мне съездишь по морде, мы вернемся, да?
Ганя захохотал, и ему вторил стоящий в двух шагах за ним человек в черном костюме — вылитый спецназовец из кошмара — или яви — только без зеркального шлема, наколенников и налокотников. И с лицом добродушным и веселым.