Единственная призрака. По праву рождения
Шрифт:
— Да как вы?!.
— И я не сплю, директор. Поэтому вам нечего опасаться. Доброй ночи.
— Я закрываю дверь, не слушая дальнейших возражений, и сразу же забываю глупый разговор. Мои мысли сейчас только об одном.
Возможно, Мари — мой шанс на искупление. Может быть, я смогу спасти хотя бы дочь Изабеллы, если не смог увести от гибели её саму. По крайней мере, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы Мариис Арос прожила долгую жизнь.
ЧАСТЬ 2
За столом мы вдвоём.
Кровь легко разожжём.
В этой тьме мы одни,
Прочь
Столько слов про любовь…
Все не те, все не те.
Мы одни, мы вдвоём,
Только души не те.
Пролог
Сквозняк — то, к чему он так и не привык за всю жизнь, и то, что он любил больше всего в этих длинных промозглых коридорах и просторных комнатах. Раньше, когда он был младше, его злило, что его прекрасный дом, словно ледяной вздыхающий призрак, — холодный и неприветливый, в то время как ее крепость всегда тепла и противно уютна, будто бы камни сами разогревались изнутри и согревали собой весь демонов кадетский корпус.
Да, он был однажды в крепости. И этого одного раза хватило, чтобы понять, насколько она ему ненавистна. Худшее место, забравшее у него любимую игрушку. Худшее место, куда отец мог отправить ту, что по праву принадлежит ему. Она давно должна была стать его рабыней. Не потому что он так хотел, а потому что так правильно — дочь предательницы и изменщицы не заслуживает другой жизни, кроме рабства.
Мерир зло усмехается своим мыслям. Только эти мысли и роящиеся в голове планы делают его жизнь терпимой, придают ей какой-то болезненный, пока не оправданный смысл. Но лишь пока. Ему стоит набраться терпения и дождаться момента, когда он сможет разыграть все свои козыри. А пока…
— Затушите камин, — кричит он в пустоту, зная, что слуги все равно его услышат.
Сквозняки его понимают. Они его друзья.
1
Прижимаю руку к груди и делаю практически неосознанный шаг в сторону Хагана Ире, но тут же натыкаюсь на пушистое невидимое облако. Это отрезвляет меня, заставляет вспомнить, где я нахожусь и с кем. Почему этот почти отеческий поцелуй чуть не заставил меня разреветься, прижавшись к сильной груди мастера? Почему я пошла следом, как привязанная? Неужели мне так необходим даже самый крошечный человеческий контакт, что я… А что я? Что я почувствовала?
— Я выпущу ему кишки, — мне не нравится жестокость в голосе призрака.
— Он не сделал ничего такого, — с неудовольствием ощущаю, как дрожит мой голос и, развернувшись, иду в сторону спальни.
— Он поцеловал тебя! — гром в весеннюю грозу и то звучит тише.
— Боги, и что?! Людям уже нельзя до меня дотрагиваться? Я хотела бы тебе напомнить, что я не твоя собственность, — говорю я, едва сдерживая негодование и раздражение на свои чувства, вызванные недопоцелуем, и на этот крайне странный разговор.
— Ты вообще не собственность, — слышу рядом голос Арана. Похоже, он уже готов сбавить обороты.
— Тогда прекрати себя так вести, —
— Не говори ерунды, — представляю, как призрак кривится, говоря это. — Я уже триста лет, как не претендую на романтические отношения.
— Только не говори, что не способен испытывать чувства. Я видела, что ты злишься, радуешься, огорчаешься…
— Это никак не связано с… ну ты поняла с чем.
Не сразу понимаю, к чему он клонит, а, когда меня, наконец, посещает догадка, удивлённо вскидываю брови.
— То есть, для тебя любовь — это только секс? — со смешком спрашиваю я.
— Давай закроем эту тему, — Аран, как всегда, отстраняется.
— То есть, я до сих пор не настолько тебе близка, чтобы говорить о личном? — меня это злит.
— Ну не начинай, пожалуйста, — страдальческим тоном вещает древний воин.
Недовольно хмыкаю, но больше ничего не говорю, и мы доходим до моей комнаты в молчании. Я обижена тем, что Аран не пускает меня в свою жизнь так, как я пустила его в свою. Несмотря на то что мы вместе практически всегда, я чувствую, что какая-то часть этого существа ещё слишком далека от меня.
— Поверни кольцо, — говорит Аран, как только мы заходим в комнату.
Я не делаю этого и направляюсь сразу в душ.
— Мари, ну хватит, а?
Молча принимаю душ, представляя маячащего рядом древнего воина. Я не вижу его, но всем своим естеством чувствую его присутствие. Искупавшись, просушиваю полотенцем волосы, размышляя над тем, что я, пожалуй, ни на кого раньше не обижалась. Злилась, да. Возможно, даже ненавидела, но не обижалась уж точно. Я всегда была выше этого, по крайней мере, именно так мне казалось. Но теперь веду себя, как одна из тех самых девиц. Обвинив себя в излишней эмоциональности, решаю дать призраку шанс на реабилитацию и поворачиваю кольцо.
Аран подходит прямо ко мне. Склоняет голову, разглядывая моё лицо, но я продолжаю глядеть в окно на звёзды даже сквозь полупрозрачное тело. Несмотря на то что я сделала его видимым, первого шага я жду от него.
— Хорошо, — сдаётся воин после недолгого молчания. — Что именно ты хочешь узнать?
— Всё, — без раздумий отвечаю я.
— Не так быстро, принцесска.
— Хорошо, — я тоже умею идти на уступки. — Расскажи о своей личной жизни.
— Не девственник, детей не было, — перечисляет он, и я понимаю, что он просто тянет время.
— А любимая?
— Жена была, — коротко бросает он и снова сводит всё к шутке: — Это считается?
— Более, чем, — я смотрю в его глаза, пытаюсь разглядеть отголоски его чувств. Осталась ли в нём ещё боль от расставания или прошло слишком много лет? — Мне жаль. Как она пережила?..
— Мою смерть? — он усмехается, и я почти жалею, что спросила об этом. — Вполне неплохо. После этого она вышла замуж за более достойного мужчину, чем я.
Я не могу понять, сколько в его словах правды, а сколько иронии.