Единственнная для альфача
Шрифт:
– Долгий поворот направо, – протянул Ильгар и нас с Дамиром мягко повалило на сиденье.
Это еще больше обрадовало мальчика, и он мягко захлопал в ладошки.
– А теперь налево, – снова протянул Ильгар, и нас повалило в другую сторону.
– Так, а какой у нас музыкальный вкус? – Ильгар выехал на ровную дорогу и одной рукой полез в телефон. – Что любит наш Дамирка? Наверняка всякие вирусные песенки? Что у тебя там по списку? Клава Кока? Артур Пирожков? Ольга Бузова?
– Нет! – возмутилась я. – Я ставлю ему Моцарта
– Фу-у, как скучно, – Ильгара аж передернуло. – Не завидую тебе, парень. С такой мамкой состаришься быстрее, чем вырастишь. Но сейчас я научу тебя настоящим мужским хитам.
Ильгар нашел нужную песню и включил в комфортной громкости. Это оказался Король и Шут.
«Дайте ром!» – призывали певцы, наяривая на бас-гитарах. «Хой! Хой!»
– Перестань, – на этот раз на меня накатил смех, близкий к истерике. – Он же маленький! Ему такое не понравится!
«Крик подобен грому: дайте людям рому!» – запевали певцы-панки, а Дамир замер с выпученными черненькими глазками и застывшей улыбкой на лице.
Почти минуту он просидел вот так неподвижно, впитывая каждый звук, но уже на запомнившемся припеве, он стал подергивать ножками и опять хлопать в ладошки.
– Ну? Видишь, чем мужчину можно взять? – подкалывал меня Ильгар. – А ты ему каких-то старперов ставишь. Нельзя доверять тебе воспитание парня, ох нельзя. Сколько всего он уже упустил: КиШей, Кино, Би-2, Любэ, Сплин, Океан Эльзы. Вот какая классика нужна парням, а не эти твои заезженные пианисты.
– Я сама разберусь, – буркнула я, еле сдерживая улыбку от плясок Дамирки.
– Сиди уж там, – осадил меня Ильгар. – Эстетка.
На этот раз колкость Ильгара не показалась мне обидной. Может потому что мое сердце радовалось за сына? Но сейчас я вновь наполнилась спокойствием и даже по-другому взглянула на слова Ильгара. Вдруг я действительно могу быть озорной? Язвить-то я немножко умела, а вот озорства во мне никогда не было. Кажется.
С детства я была зациклена на чувстве безопасности. Моим любимым занятием было строить шалаши и палатки и прятаться там весь день. Я забивалась в уголок с любимыми игрушками и печеньем, и сидела так до вечера. Я исключала все, что добавляло мне тревожности: книги, фильмы, музыку. Наверное поэтому я с детства привыкла слушать классическую музыку, потому что там хотя бы нет тревожных слов.
Хотела ли я чего-то другого? Других эмоций в жизни? Безусловно хотела. Но я думала, что это будет когда-нибудь потом. Когда я вырасту и выйду замуж. Замужество было для меня главным гарантом безопасности. Возможно поэтому я с такой готовностью приняла предложение Марата и с радостью отправилась к нему. Ведь он был для меня окном в новую жизнь. Возможностью, через которую я могла бы реализоваться. Но все оказалось совсем не так, и я из одной клетки перебралась в другую.
– Все будет хорошо, Ена, – вдруг серьёзно сказал мне Ильгар, увидев как я изменилась в лице. –
Но я лишь отвела взгляд и принялась наслаждаться весельем Дамира.
Глава 12.
Ильгар привез нас в семейное кафе, внутри которого располагалась детская площадка. Само кафе находилось внутри огромного торгового центра. С непривычки у меня глаза разбежались, и я застыла на месте – в огромном холле с люстрой на три этажа и стеклянным лифтом.
Мы вошли в этот холл, держа Дамирку за руки с каждой стороны, а он радостно топотал от того, что наконец может пройтись.
– Ну что? Кататься на лифте? – улыбнулся Ильгар.
Для Дамирки же был праздником каждый момент, когда Ильгар к нему обращался. Теперь это означало для него, что впереди будет нечто новое и интересное.
– А… тебе не нужно позвонить Марату? – спросила я, стыдливо собрав волосы в маленький хвостик, но у меня не было с собой резинки, поэтому я окончательно поникла.
Как же я буду тут ходить с такими криво постриженными волосами?
– Гардения, – улыбнулся мне Ильгар. – Ты – самая красивая девушка.
– Что? – шепнула я, удивившись его словам.
Тем временем Ильгар подвел меня к магазинчику с бижутерией и аксессуарами для волос. Затем взял Дамирку на руки и подошел к стойке с заколками.
– Давай, Дамир, выбирай для мамы самую красивую заколку, – сказал он, хоть Дамирка все равно бы не понял его.
Я инстинктивно потянулась к сыну. Мне было странно не ощущать его в своих руках или максимально близко возле себя, и из-за этого появлялось чувство тревожности. Ильгар же отстранил меня плечом, всем видом показывая, чтобы я не лезла. И в этот момент…
Не знаю, может стресс окончательно сказался на мне, но сейчас я почувствовала себя отвергнутой, обесцененной, никому не нужной.
Конечно, Ильгар хотел мне помочь, разгрузить, ободрить, но мое сердце было до краев наполнено тревогой, поэтому в нем не хватало места мимолетным радостям. Тем более, что лимит на сегодня явно был исчерпан. Эти игры Ильгара показали мне, что я не нужна даже моему самому любимому существу.
Мой сын был единственным смыслом того, что я вообще все еще жила. А теперь, когда его было вот так просто переманить, мне стало совсем горько.
Я сделала шаг назад, затем второй и совсем покинула магазин. Я чувствовала себя сейчас настолько не в своей тарелке, что даже мысли о сыне ушли на второй план. Тем более что ему так весело с Ильгаром. Так может быть я действительно плохая мать? Раз не ставила ему веселую музыку, не делала с ним зарядку, не увлекала должным образом, и не вытребовала у Марата право выгуливать сына вне стен дома? Что если я все делала не так, и сейчас я действительно для него не больше, чем обслуживающий персонал?