Его Высочество Ректор
Шрифт:
Это она вовремя предупредила, потому что искусно подкрученные ресницы уже порядком потяжелели.
Мне вдруг страшно захотелось повидаться с Ником, с которым я, по идиотской английской традиции, не виделась со позавчерашнего полудня. Учитывая то, что последние два месяца мы жили с ним под одной крышей и спали в одной кровати, это было невероятно трудно.
От одного приступа токсикоза к другому, от невероятно напряженных знакомств с «родственниками» до капризов моей собственной матушки –
А пятно… ну это вроде как последняя капля.
– Я хочу сбежать, – твердо сказала я. – С Ником.
– У американцев есть такой обычай, – оживилась Лёля. – Называется «элопинг». Это когда накануне свадьбы жених с невестой…
– Я те щас дам «елопинг», извращенка маленькая! – прошипела мама, руки в боки.
– …сбегают со свадьбы прям в свадебное путешествие… – закончила Леля под ее гневным взглядом, отступив на шаг назад. – А гости уже празднуют без них.
– Ты ненормальная, да? – Ксюха покрутила у виска. – Там весь свет собрался во главе с королевой-матерью. И двадцать миллионов предполагаемый рейтинг у трансляции.
– Хватит собачиться! – простонала я, затыкая уши. – Я просто хочу увидеть его. Потому что иначе я чокнусь. К тому же, уверена, что он что-нибудь придумает. С платьем.
Девчонки переглянулись.
– Но… это же не принято, родная… – мама подошла и аккуратно, чтобы не испортить прическу, погладила меня по голове. – Он не должен видеть тебя… до свадьбы... и говорить с тобой, тоже не должен.
– Боже, какая чушь! Мы живем вместе! Понимаешь – живем! В его доме, под Эдинбургом – помнишь?
– Я-то помню… А вот широкой публике про это мало чего известно. Людям нравятся традиции, – жестко сказала мама, прекращая мою начинающуюся истерику. – А по здешней традиции, так уж получилось, что жених с невестой перед свадьбой не видятся. Чтобы он забыл, как ты выглядишь и обалдел, откинув фату. И чтоб все ахнули и прослезились.
Я вздохнула. Все бесполезно. Никто меня не послушает и даже телефон не дадут позвонить. Надо импровизировать.
– В любом случае, мы должны сообщить распорядителю, что у нас форс-мажор.
– Я пойду! – вызвалась Ксюха, уловив мое усиленное подмигивание и прикладывание руки к уху.
– Сидеть! – приказала мама. – И никаких звонков! Узнаю, что кто-нибудь телефон ей дал, все пожалеете.
И она по-киношному указала пальцами на собственные глаза, а потом ткнула ими в Ксюху и Лёлю. Подобрав шлейф платья, выплыла из комнаты, будто сама была королевой-матерью, не иначе.
Мы переглянулись.
– Телефон не дам, – сразу предупредила меня Ксюха, опасливо косясь на дверь. – С твоей мамой связываться – себе дороже…
– И не надо.
Альтернативный план созрел в моей голове,
Более чем резво я подскочила, подбежала к окну и отдернула штору – второй этаж, довольно широкая пожарная лестница. Презрительно фыркнула – ерунда, не по такому сползали…
– Лика, не смей! Платье! – всполошились сразу обе мои подружки.
– Я – в положении! Мне официально разрешено сумасбродничать, – объявила я и полезла в окно.
– Стой! Куда?!
Ксюха кинулась ко мне и вцепилась в плечо.
– Не вздумай! Так папарацци табунами бегают…
– Пусти! Я хочу видеть своего… мужа! Пусти тебя говорят…
– Что происходит? Эта ненормальная хочет покончить с собой и избавить нас всех от лишних проблем?
Сочащийся тихой яростью голос был подобен дыханию ледяного дракона. Мое сердце застыло в груди, от страха на пару мгновений перестав биться. Шумно проглотив слюну, я обернулась и посмотрела на надменную, бледную, рыжеволосую даму, затянутую, как на похороны, в черный атлас.
Леди Спенсер, Герцогиня Девонширская. Женщина, заказавшая мое убийство в последний, третий раз.
О да, я знала, что это была она. И она знала, что мне это известно.
Вообще, «повезло» мне с родственничками. А эта еще и своего рода свекровью стала – Ник со смертью отца полностью осиротел, герцогиня же приходилась ему не только двоюродной тетушкой, но и крестной. И у меня сложилось впечатление, что пылала она к нему не только материнской любовью.
Наградив аристократку по возможности столь же холодным взглядом, я отошла от окна, пряча руки, чтобы не показывать, как они дрожат.
Нарочито недоуменно оглянулась.
– К кому это вы обращаетесь в третьем лице, мадам?
Герцогиня нахмурилась.
– Тебя еще не научили, как обращаться к знати, несносная ты девчонка? Какая я тебе мадам?
– О! Так вы меня заметили, ваша милость! – усмехнулась я. – И на том спасибо.
Зря я с ней так. Нельзя дразнить змею, и ждать, что та не укусит. Потому что кровь кровью, а ненависть иногда затмевает и логику, и рассудок. Она ведь может и забыть, чьего ребенка я ношу под сердцем. Я и так бешу ее одним своим присутствием.
– Зачем ты лезла в окно?
Лицо ее больше не отражало никакой злости – будто она надела маску. Покер-фейс – так вроде это называют? Показывает, что все это не заслуживает ее эмоций.
– Хотела увидеть мужа, – процедила я.
Она подняла бровь.
– Жениха, ты, наверное, хотела сказать? Потому, что, если будешь продолжать разговаривать со мной в том же духе, мужа у тебя не будет. Точнее будет, только… какой-нибудь другой. Вылезший из той же подворотни, из какой тебя выпустили…