Екатерина Великая. Любовь и слёзы императрицы

Агеева Зинаида

Несмотря на неудачную семейную жизнь, Екатерина сама разнообразила ее: помимо развлекательных игр с дворовыми девушками и фрейлинами, совершала поездки в пригородные дворцы и усадьбы. Была в Ораниенбауме, Гостилицах, Царском селе, Перово, Ропше. Воспоминания о родине хоть и не померкли в ее сознании, но их постепенно вытесняли новые впечатления. Одновременно она освобождалась от своих прежних идеалов. Супруг все так же редко появлялся в ее комнате, и ночи она проводила чаще всего одна, интимной близости между ними все еще не было. Несмотря ни на что, Екатерина сохраняла супружескую верность. Муж часто устраивал вечера с девицами, но мог только сидеть рядом и держать их за руку. Он скрывал от окружающих свой порок, категорически отказывался ходить в

баню, Чоглокова даже ссорилась с ним по этому поводу, а он кричал:

– Мне вредно пользоваться баней, я могу умереть! А я еще жить хочу!

Его протесты напоминали детские капризы, они были не только наивными, но даже смешными. Екатерина от души смеялась над его детскими рассуждениями.

Супруги были полной противоположностью – как по внешним данным, так и по умственному развитию, по взглядам на жизнь. Эти два существа не были созданы друг для друга. Великий князь не любил ни Россию, ни русских людей, ни русский язык, и предпочитал общаться со всеми чаще всего на немецком языке. Екатерина, наоборот, постоянно совершенствовала свое русское произношение, изучала русскую историю, русские обычаи и церковные обряды. С придворными она общалась только на русском языке. Вопреки своему самолюбию, она старалась угождать своему незадачливому супругу, играть с ним в игрушечных солдатиков, часами слушать его бессодержательные монологи или пиликанье на скрипке, терпеть собачий визг под своей дверью, где он устроил псарню, закрывать глаза на его чудачества. «Я все выносила с мужеством и без жалоб», – писала она в своих «Записках».

Помимо чудачеств, супруг был почти ежедневно пьян, он него постоянно несло то запахом вина, то перегаром.

Польский граф (позже король) Станислав Понятовский писал: «Великий князь был не глуп, но безумен, пристрастился к вину, что еще больше расстроило его скромный разум».

Екатерина старалась поддерживать добрые отношения с придворными людьми, Она рано поняла, что приветливое, внимательное отношение к ним никогда не оставляет их равнодушными. Но особенно доверительно Екатерина относилась к своей гувернантке – Владиславовой Прасковье Никитичне, которая развлекала ее рассказами из русской истории и анекдотами, которых у нее был неисчерпаемый запас.

В 1747 году по приглашению морганатического супруга императрицы Елизаветы Петровны графа Алексея Григорьевича Разумовского Екатерина очень весело провела вечер с его гостями, а на следующий день получила известие о смерти своего 57-летнего отца Христиана-Августа Ангальт-Цербстского, последовавшей 16 марта. Восемь дней предавалась Екатерина скорби, не выходя из своих покоев. Вскоре к ней пришла обер-гофмейстерина Чоглокова и строго сказала:

– Ну, хватит слезы лить, твой отец ведь не король был, а только герцог.

По ее понятиям оплакивать можно было только королей. Екатерина шесть недель носила траур.

По прошествии восьми лет после свадьбы императрица Елизавета Петровна забила тревогу по поводу отсутствия наследника, который, несмотря на все советы и напутствия Чоглоковой, так и не появился. Александр Дюма писал в одном из своих писем: «Прошло 9 лет, как великий князь женился, но цель императрицы о продлении династии не достигнута, обстоятельства оставались теми же, что и до свадьбы». При дворе появились слухи о половой несостоятельности великого князя. Особенно тревожилась по поводу отсутствия наследника императрица Елизавета. В своих «Записках» Екатеринам II писала: «Императрица, видя, что через 9 лет обстоятельства остаются теми же, что до свадьбы, стала бранить Чоглокову за то, что та не старается их переменить».

Какой непоколебимой твердостью нужно было обладать, чтобы в течение многих лет выдерживать семейную жизнь рядом с человеком не только нескладной внешности и недалекого

ума, но, к тому же, не способного к продолжению рода. И она выдерживала такую странную семейную жизнь, жертвуя своим женским счастьем и своим самолюбием ради блестящего будущего, в котором она не сомневалась. Но какой дорогой ценой добывала она это «блестящее будущее»!

В своих «Записках» Екатерина писала: «При всей моей твердой решимости угождать ему, быть с ним терпимее, очень часто его прогулки, посещения и разговоры надоедали мне до чрезвычайности. После его ухода самая скучная книга казалась мне приятным развлечением».

Некоторые поэты воспевали брачную жизнь, как нечто гармоничное или «самое сладостное из всех возможных ощущений». Но брачные отношения между Екатериной и мужем не вызывали у нее вообще никаких ощущений, ни сладостных ни неприятных, поскольку интимной близости у них не было, а было только одно название, что она замужняя женщина.

Великий князь Петр Федорович почти с самого начала семейной жизни начал выказывать явное пренебрежение к жене. Казалось, он мстил ей за свое несовершенство, вместо того чтобы быть благодарным молодой женщине за то, что она много лет выдерживала такое неполноценное супружество. А ведь это была пора молодости, пора любви. Никогда раньше Екатерина не думала, что ее семейная жизнь окажется такой неудачной. Рядом жили придворные дамы, у которых были нормальные мужья и дети. А у нее, у замужней женщины, фактически не было мужа, а потому не было и детей. О такой семейной жизни и рассказать-то кому-либо было неудобно и стыдно. Но она старалась сохранять видимость семейных отношений. Она оберегала свою нравственность и семейные устои ради великого будущего.

Елизавета уже потеряла надежду иметь продолжение своей династии и потребовала, чтобы повитуха и придворные доктора обследовали супругов. Результаты шокировали ее – Екатерина оказалась девственницей после 9 лет супружества, а у ее супруга, великого князя Петра Федоровича был выявлен врожденный порок полового органа – фимоз (сужение отверстия крайней плоти), что не давало возможности обнажить головку полового члена. Для восстановления половой функции требовалась несложная операция – обрезание крайней плоти.

Великий князь категорически отказался от операции. Его, как единственного прямого наследника трех престолов, оберегали от всего, что могло повредить здоровью. Он, как изнеженная девушка, не переносил боли, приходил в отчаяние от вида крови.

Несмотря на упорство великого князя, его угостили водкой, после чего без помех сделали успешно обрезание крайней плоти. Спустя месяц он по настоянию Елизаветы Петровны появился в спальне Екатерины, и у них была запоздавшая почти на 9 лет первая брачная ночь с интимной близостью. Но после многолетнего вынужденного полового воздержания великому князю предстояло еще научиться быть настоящим мужчиной.

Поскольку наследник по-прежнему не намечался, Чоглокова предложила Екатерине (видимо, по совету императрицы) завести любовника: Льва Нарышкина – балагура, склонного к шутовству и чудачествам, или более серьезного, хоть и ловеласа, Сергея Салтыкова.

– От меня вам помехи не будет. Иногда интересы высшей важности обязывают к исключению из правил, – заявила Чоглокова.

Екатерина удивилась настойчивости Чоглоковой, но ее советы приняла к сведению. Вскоре во время верховой прогулки по лесу к Екатерине подъехал Сергей Салтыков и стал объясняться в любви. Екатерина сначала испугалась, подумав, что это ловушка, чтобы обвинить ее в измене и отлучить от императорского двора. Но победило женское начало. К тому же к свиданиям ее подталкивала сама Чоглокова. Воспользовавшись тем, что придворные в погоне за зайцами ускакали далеко вперед, Салтыков остановил свою лошадь рядом с лошадью великой княгини и без всякого вступления заявил, что давно влюблен в нее и ищет встречи с нею наедине.