Экспансия - 2
Шрифт:
– Ты это сейчас выдумал?
– Честное слово. Только не кричи так, я тебя слышу.
– А я ничего не слышу.
– Открой рот и начни глотать, сразу уши прочистятся.
– А я не хочу. На посадке моторы так страшно ревут, что кажется, вот-вот пропеллеры заклинит от напряжения.
– Ты плохо пристегнулась.
– По-моему, все в порядке.
– Затяни ремень потуже.
– А как же отстегиваться, если начнем падать? Не успею к выходу.
Он засмеялся:
– Глупышка, ты не успеешь ничего понять, если он начнет падать, это все происходит
– Не пугай.
– Страшно?
– Обидно.
– Выбрались, летим домой - и на тебе?! Ты про это думаешь?
– Конечно.
<Хорошо, если выбрались, - сказал он себе.– Очень хорошо, если все кончилось, но скорее всего дело только начинается, слишком уж ювелирная была работа, чтобы отпустить нас просто так. Главное - впереди, только б скорее началось. Самое страшное в жизни - ожидание, когда сердце тянет, а душу крутит и жмет; ожидание живет вместе с ощущением бессилия - ужасное чувство собственной малости; не зря человека заключают в тюрьму и держат неделями одного в темной камере... Тогда - по прошествии томительных недель, а то и месяцев - даже следователь кажется посланцем надежды; полная аберрация представлений, как мало человеку надо...>
В аэропорту - шумном, громадном, многоязычном - Роумэна окликнули.
– Представьтесь, пожалуйста, - Роумэн оглядел человека, который подошел к нему, неумело сжимая в руке букет красных гвоздик.
– Я Роберт Гилл, меня прислал мистер Макайр, чтобы приветствовать вас на родине.
– Как это мило, мистер Гилл, познакомьтесь, это моя жена.
– Очень приятно, меня зовут Крис.
– Это вам от мистера Макайра, - сказал Роберт Гилл, протягивая ей цветы.– А от меня - самые сердечные поздравления.
– Спасибо, - сказал Роумэн, тряхнув руку Гилла, - тронут, Роберт, сердечно тронут.
– Мистер Макайр просил меня помочь вам, если в этом возникнет нужда.
– Да пока никаких трудностей нет, еще раз спасибо.
– Вы намерены остановиться в Нью-Йорке?
– На несколько дней, чтобы завершить необходимые формальности, я ведь уроженец Нью-Йорка, поэтому хочу именно здесь обвенчаться. Миссис Роумэн понравился наш город даже с воздуха, возможно, она захочет поселиться здесь навсегда.
– О, я убежден, что ей так же понравится Фриско.
– Что это?– спросила Кристина.
Роумэн пояснил:
– Джентльмен так называет Сан-Франциско. Наверняка он с того побережья.
– Точно, я оттуда!– подтвердил Гилл.– Вот моя карточка, там живут родители, они будут рады, если вы решите остановиться у них на недельку-другую.
– Спасибо, Роберт, вы очень любезны, - ответил Роумэн, спрятав визитку в карман.
– И последнее, - заключил Гилл.– Если вы хотите встретиться с мистером Макайром перед тем, как начнете свадебное путешествие, он готов принять вас в любое удобное для вас время.
– Это замечательно. Если бы он нашел для меня минут сорок завтра утром - было бы прекрасно, мне очень нужно с ним поговорить...
...Макайр выслушал Пола, рассмеялся чему-то, хлопнул в ладоши, словно аплодировал невидимым
– Итак, у них есть наш код, они вербуют наших людей и норовят играть своим агентом Полом Роумэном даже в Штатах?! Нет, каково, а?! Погодите, Пол, неужели вы всерьез верите, что у них есть ключ к нашему коду?
– А черт их знает.
– Как они могли получить ключ? От кого? Я не верю, что в наших рядах может быть изменник, я не верю в это.
– Я не думаю, что они блефовали, - сказал Роумэн.
Макайр долго расхаживал по кабинету; остановившись у окна, тихо спросил:
– Что подвигло вас на полет в Мюнхен, Пол?
– Информация, которую мне удалось получить. Я вышел на Гаузнера. Промедление было бы смерти подобно.
– Информация надежна?
– Абсолютно.
– Кто источник?
– Человек, которому я доверяю.
– Хм... Уж не думаете ли вы, что какие-то сведения просачиваются из этого кабинета в Мюнхен?– спросил Макайр.
– Вот уж чего не думаю - того не думаю, - улыбнулся Роумэн.– Хотя не грех было бы посмотреть, откуда к вам пришла секретарша. Слишком уродливая, такие падки на мужскую ласку, за это женщина готова таскать из огня каштаны.
– После вашей телеграммы я уже начал проверку, - ответил Макайр. Всех без исключения, Пол. Даже друзей, которым верю, как себе.
<Это он про Кристину, - сразу же понял Роумэн.– Он мягко стелет, этот Макайр, но держится абсолютно точно. Он прекрасно понимает, с чем я пришел, и он р а б о т а е т свою линию поведения мастерски. Я правильно сделал, что не отдал ему всю цепь Гаузнера, она еще пригодится мне, если придется идти ва-банк. Ох, лучше бы мне не пришлось идти ва-банк, но ведь он подталкивает меня к тому, чтобы я сказал ему про Кристу. А что если он лгал в шифровке и ему известно, что "некоей неустановленной женщиной" агентом Гаузнера была не кто-нибудь, а Криста, которая стала моей женой? Все, что происходило до того, как она приняла мою фамилию, было моим личным делом, и я мог послать каждого куда подальше: не суйте нос в мою личную жизнь; есть вопросы по существу - задавайте, отвечу, но не подглядывайте в замочную скважину, это недостойно нашего образа жизни>.
– Это мужественно и достойно, - медленно затянувшись, согласился Пол.– Друзья вас поймут, но вряд ли вы делитесь с ними государственными секретами... Дело не в ваших друзьях или родных. Если существует утечка информации, то искать надо где-то здесь> в этом здании.
– Если она есть, - кивнул Макайр.– Вы правы, педалируя на спасительном <если>. Мы не вправе поддаваться панике и скатываться в тотальное недоверие друг к другу. Тогда нельзя работать, упаси нас бог от подозрительности, это к добру не приводит... Тем не менее, - Макайр ослепительно улыбнулся, - я позвонил маме, она у меня родом из Голландии, и спросил, кто ее посещал в последние годы из валлонцев, черт их всех знает, гестапо работало там во время оккупации очень лихо, глядишь, и зацепили кого...