Электрополис
Шрифт:
Кажется правительство в Канберра уже стало проявлять любопытство к «Пустынному городу». Нам предложили провести железную дорогу в наши владения. Это нетрудно сделать, так как она уже доходит до горы Маргариты, а оттуда всего несколько километров до наших южных границ. Тогда мы были бы соединены с гаванью Фремантль на восточном побережье Австралии, которая гораздо удобнее нашей Кембриджской бухты, часто очень опасной для судов. Но дядя — против железнодорожного сообщения с Австралией; он не хочет, чтобы австралийцы знали о том, что делается у нас.
Во всяком случае
О нас пишут удивительные вещи. Австралийские газеты знают, что в нашем распоряжении имеются суда и большие воздухоплавательные аппараты, — у нас уже три цеппелина, но никому неизвестно, какой цели они служат. Никто не понимает, откуда берутся миллионы, которыми мы располагаем, но все иронизируют над тем. куда мы их расходуем.
Я предпринял небольшую прогулку на холм, расположенный позади нашей центральной станции. Отсюда открывается вид на «Пустынный город», который за этот год действительно превратился в настоящий маленький город. В нем проложены улицы и устроены дома. Разумеется, это не обычные дома, их части прибыли к нам уже готовыми, а мы только их собирали. Дома сделаны из металла и снабжены холодильниками, В них прохладно и приятно жить.
Я живу вместе с мистером Холльборном в одном из таких домиков почти у самых ангаров для цеппелинов. За ангарами — аэродром, а дальше во все стороны бегут рельсы — узкоколейная полевая дорога. Рельсы сходятся в центральном узле, напоминая гигантскую паутину.
В Пустынном городе около 500 белых, из них триста человек — немцы.
Я вспоминаю вечер, когда мы с дядей мчались в автомобиле к горящим баракам золотоискателей. Легкие строения вспыхнули как карточные домики и когда мы приехали на место пожара от них не осталось уже ничего. Золотоискатели тоже исчезли. Разобрав обуглившиеся бревна, под ними нашли несколько убитых и в их числе хозяина кабачка, а также и старого Джима.
Когда я спросил дядю, будем ли мы разыскивать бежавших, он ответил:
— Зачем? Очевидно они решили рыть где-нибудь золото на свой риск и страх… — И добавил: — Видишь, насколько спокойнее иметь дело с машинами?!
Я знаю, что дядя не даром поехал на гору Руссель. На этот раз ему нужно не только взять образец урановой смоляной руды, но и еще кое-что обдумать.
За последнее время к дяде несколько раз приходил вождь диких — Мормора. Это были необычайные визиты. Мормора появлялся в полном военном одеянии, в сопровождении двух воинов и заклинателя Тека Инжит, разодетого самым фантастическим образом, вымазанного какой-то грязью и изукрашенного пестрыми перьями. Мормора высылал молодого воина с докладом о себе, дядя торжественно выходил ему навстречу и затем они удалялись
Многие из европейцев удивлялись дружбе дяди с вождем дикарей. Но Мормора со своим племенем все еще живет в лесу у горы Руссель и как бы охраняет горные недра.
Сторож он надежный, так как эти горные недра он считает жилищем древнего бога. Что же касается радия, то Мормора не знает об его ценности.
В последнее время, по его словам, в окрестностях горы появились белые люди. Возможно, что это были золотоискатели, бродившие где-то поблизости.
Недавно в руднике нашли мертвого. Лучи радия убили его; но Мормора конечно говорит, что его казнил горный бог.
Во всяком случае нужно принять меры предосторожности: здесь скопилось слишком много подозрительных людей и надо испытать действие лучей Риндель-Маттью, которые со временем будут охранять нашу область от вражеских вторжений.
От нашей центральной станции проводится в гору ток высокого напряжения. Это дело поручено Моравцу. Не знаю почему, но у меня не лежит сердце к этому человеку. Я не отрицаю, что он самый способный из всех и что дядя не даром назначил его главным инженером… Но мне не нравится его взгляд, его всегда ускользающие глаза и насмешливая улыбка, которая дрожит на его губах, когда он разговаривает с дядей.
Однажды я поделился моими наблюдениями с мистером Холльборн. Тот засмеялся и сказал:
— Вы ревнуете!
Это рассердило меня и я замолчал. Дяде я не говорил ничего, боясь, что он тоже упрекнет меня в ревности. Говоря по правде, мне не нравились также и Стобицер, и Гельдинг, и Курцмюллер, но все они, как нарочно, были способными и очень дельными инженерами.
Может быть я и в самом деле ревнив?
Уж не раз я обещал, что по воскресеньям, сидя в специально построенном для инженеров казино, где они проигрывали иногда все свое большое жалование, эти люди отпускали по адресу дяди насмешливые словечки.
По-моему, это недостойное поведение.
Прошло еще полгода.
Временами мне становится страшно за дядю. Целыми днями он сидит над своими планами, а ночи проводит на работе и почти не спит.
Сегодня был интересный день: Моравец закончил сооружение станции высокого напряжения на горе Руссель. Мы все собрались там. Это был настоящий пикник, на который пригласили и Мормора со всем его племенем.
В горе была вырыта пещера. Над ходом в рудник и над старой пещерой ацтеков. Мы знаем, что рыли ее не ацтеки… Но нам надо было как-нибудь назвать ее, а сохранившиеся в ней остатки скульптуры напоминают произведения ацтеков.
Во вновь вырытой пещере Моравец установил мощные машины которые питались током высокого напряжения нашей центральной станции и должны были производить лучи Риндель-Маттью.
Мы все стояли в саду, который расцвел еще пышнее с тех пор, когда я видел его в первый раз.
Моравец пошел к машинам. Раздался свисток, — он включил лучи. С горы послышалось равномерное громкое жужжанье. Это был предупредительный сигнал, известный всем членам нашей колонии и туземцам.
«Когда раздается жужжание на горе, приближаться к ней нельзя».