Эликсир жизни
Шрифт:
* * *
Миндаль кончился за два человека передо мной. Воистину сегодня был день потерь. Мне оставался выбор: напиться или топиться. В море были медузы, топиться было неэстетично.
"Пойду напьюсь" – решила я и пошла через площадь к белой кафешке с гордой надписью "Сокобар".
Кафешка встретила меня воздушными волнами вентилятора и возгласом «За коктейлем не занимать!» Очередь, дружно обмахивающаяся шляпами, тянулась вдоль всего прилавка. Народ волновался и квохтал, одержимый желанием урвать от сладкой жизни. Молочный коктейль убывал стремительно,
Я смиренно пристроилась в хвост. Напиться и забыться – это хороший, проверенный и качественный способ преодоления трудностей. Я ещё ни разу толком не напивалась и была готова преодолеть этот рубеж.
Соседи по очереди активно обсуждали прейскурант, отпечатанный на машинке с продырявленным «О», и тревожно вытягивали шеи.
– А кумыс – это что? – взволнованно спросила впереди стоящая девушка.
– Кобылье молоко, – кондукторским голосом оповестила из–за прилавка продавщица.
– Ой! – испуганно пискнула девушка. – Чьё молоко?
– Молоко лошади! – повысила голос продавщица. – Натуральный лечебный напиток. Эликсир жизни.
Натуральный продукт, судя по всему, успехом у народа не пользовался. Стаканы с кумысом, едва начатые, стояли на прилавке отвергнутые, продавщица равнодушно опорожняла их в ведро.
– А это вкусно? – совсем уже робко спросила девушка.
– На любителя, – хладнокровно отрезала продавщица. – Х*аварите!
– Мне коктейль, – попросила девушка жалобно. – С вишнёвым сиропом. Мне хватит?
– А напрасно вы испугались, – продребезжал за моей спиной дедок в панаме. – Это весьма полезно и необходимо для жизни. На кумыс приезжали великие люди. Литераторы, художники. Лев Толстой, Максим Горький. Поддерживали им силы, спасали здоровье. Вот вы сейчас пьёте просто ерунду, простите. А кумыс – это вам и красота, и молодость на всю жизнь, и здоровье.
Продавщица бросила мокрую мелочь в мокрую тарелочку и воззрилась на меня.
– Х*аварите! – потребовала она, сверля меня малоросскими яркими глазами.
Я переступила с ноги на ногу, оглянулась. Счастливые люди вокруг меня пили весёлые разноцветные соки. У них всё было хорошо в жизни.
– Кумыс, пожалуйста, – полная отчаянной отваги, небрежно объявила я, летя в бездну.
Продавщица швырнула мне сдачу, повернула волшебный ключик – и легендарный напиток обрушился в стакан, вздымая пену.
Я взяла стакан. Очередь безжалостно смотрела на меня, было ясно, что пришёл мой звёздный час.
Я глубоко вздохнула и пригубила.
Да, это был не молочный коктейль с вишнёвым сиропом. И не абрикосовый сок с мякотью. Было кисло, горько и едко. Был запах. Было невыносимо. Очередь смотрела. Я решила умереть, но не сдаться. После третьего глотка у меня начались спазмы. Они душили меня и едва не задушили совсем. Мой организм отчаянно сопротивлялся божественному напитку, спасшему здоровье и жизнь целой плеяде известных русских деятелей литературы и искусства. В меня эликсир жизни категорически
Еле живая, я додавила кумыс почти до конца, дрожащей рукой поставила на прилавок стакан и нетвёрдыми шагами направилась вон. В голове у меня мутилось, со дна желудка – а, может, души – поднимались кислые волны, мне было плохо, мне было так гадостно, что хотелось лечь прямо на асфальт и завыть.
Не помня себя, я притопала на пляж, рухнула на колени возле наших лежаков и, тихо и безнадёжно скуля, принялась судорожно и без разбора поедать Милкины конфеты из кулька.
– Вавка, ты что? – ужаснулась Милка, бледнея. – Ты где была?
– Кумыс пила… – стихами просипела я.
– С ума сошла… – не выходя из стихотворного размера, прошептала Милка. – Ой, что сейчас будет… ты вся зелёная, тебя вырвет же…
Я развернула очередную конфету и упихнула её в рот.
–Н–не, уже наверное, н–нет… – пробормотала я через минуту, с трудом, проворачивая языком сладкое конфетное тесто. – Теперь нет… может быть…
На пятой конфете мне стало легче, я встала с четверенек и попыталась сфокусировать взгляд.
Пляж был полупустым. В море были медузы. Солнце было через сито. Арсений Николаевич не вернулся. Князь не пришёл. Кумыс едва не унёс мою расцветшую неизвестно зачем жизнь.
Стоило ли жить на свете?
– Мил… пошли домой? – обречённо попросила я.
Не выпуская меня из виду, Милка резво собрала вещи.
– Идти можешь? – спросила она деловито и, не дождавшись ответа, схватила меня за руку и поволокла к лестнице.
Из–под лестницы выдвинулись две белые панамы – там, в тенёчке, располагалось гостеприимное пристанище краснодарских друзей–пенсионеров, деда Коли и деда Толи. Деды приезжали в пансионат лет десять подряд и были, несмотря на преклонные года, молодцы – плавали, бегали трусцой и фотографировались с девчатами при первой возможности.
– Эй! Москвички, а шо так рано? – замахали нам деды. – А фотографироваться?
– Уходим домой. Ей плохо, – оповестила Милка общественность.
– Перегрелась? – забеспокоились деды. – А шо так? Солнца нет…
– Не… я кумыс пила, – поделилась я новостями из последних сил.
– Кумыс пила… А де взяла кумыс?
– В баре на площади.
– От горенько, – сокрушился дед Толя. – Усяку дрянь продают народу…
– Какой кумыс? – закричал дед Коля. – Зачем кумыс? Такая красивая девушка! Водки надо было выпить! Со мной!
– А який кумыс? Що за кумыс? А де брали кумыс? – затарахтела по соседству хорошенькая Настя. – У баре? Та який там кумыс, погань одна… домашний кумыс треба пити.
– У ба–аре? – закричала зычно от воды Настина подружка, красавица Галя. – Ой, у баре… Моя кума брала сок у баре, все семья животом мучалася!
– Гала! – зычно кричала Настя в ответ. – Та не… Не у тому баре твоя Кристина брала… Ой, та вона зроду доброго не купит, бачу я твою Кристину..
– А що моя Кристина! Моя Кристина двоих детей пиднимае…