Эллинистический мир
Шрифт:
Если философия и наука увлекают нас в «безмятежные
храмы», доступ в которые открыт только посвященным, то
искусство возвращает нас в повседневность. Действительно, ни
одна эпоха не была столь требовательной к художникам в
искусстве украшения обыденной жизни. Объем художественной
продукции был колоссальным. Велось лихорадочное
строительство. Благодаря раскопкам открыты тысячи статуй и
статуэток, предназначенных для
не трудилось столько архитекторов, скульпторов, художников.
Это происходило потому, что, во-первых, эллинистический мир
процветал и правители считали своим долгом окружать себя
людьми, способными прославить их столицы и дворцы; во-
125
вторых, потому, что многочисленная и богатая «буржуазия»
покровительствовала искусству и литературе и в ее среде
традиции «эвергетов» («благодетелей») получали столь же
широкое развитие, что и при дворе.
Искусство приобрело более светский характер, так как
самыми крупными заказчиками были цари и богатые слои
городов. При этом, конечно, религиозная <122> архитектура и
скульптура не исчезли: ведь греческий полис не мог обходиться
без святилища. Но, за редким исключением, истинная вера в
богов здесь ни при чем. Храмы почти никогда не обновлялись,
строили их, используя традиционные образцы. В скульптуре
боги изображались как люди, и жанровые сцены часто заменяли
религиозные рельефы. К тому же возводилось очень много
гражданских зданий, они строились в прекрасных, рационально
спланированных городах. Дворцы и частные дома соперничали
в роскоши и удобстве.
Влияние Востока почти не чувствовалось. Искусство
коренного населения пришло в упадок, не дало ничего нового и
приобрело тенденцию следовать греческим образцам. Эллинизм
царил везде, и, несмотря на явные различия между школами,
этот процесс можно охарактеризовать как выработку единого
художественного языка.
Жилища богов и людей
В религиозной архитектуре, жанре, которому отдавало
предпочтение искусство классической эпохи, было мало нового.
Работы на афинском Олимпейоне, заброшенные после падения
Писистратидов, возобновились благодаря субсидиям Антиоха
IV, но они велись со значительными изменениями: здесь
впервые в большом храме был применен коринфский ордер.
Однако работы вновь прервались, и строительство
колоссального здания будет завершено только при Адриане.
Много новых храмов строилось
Дорический ордер использовался все меньше и меньше. Тем не
менее в Пергаме мы находим его неплохие образцы (храмы Геры
Басилеи и Афины Полии), облегченные под влиянием
ионического ордера: более легкие колонны, более
многочисленные метопы и триглифы (три метопы между
колоннами вместо двух), упрощенный, без опистодома план.
126
Ионический ордер приобрел наибольшее распространение, в
частности, в Анатолии, где архитекторы старались находить
математические соответствия между различными элементами в
традициях Пифея (архитектор IV в. до н. э., построивший храм
Афины Полии в Приене). Задуманный при Александре, но
законченный только во II в. до н. э., он был воплощением канона
пропорций, которому Пифей посвятил книгу. В этом храме все
элементы <123> кратны стороне цоколя, несущего колонны
перистиля). В начале II в. до н. э. Гермоген, автор трактата о
пропорциях, возводит храм Диониса на Теосе и храм Артемиды
Левкофриены в Магнесии на реке Меандр. (Левкофриена – букв,
«белобровая».) Этот храм Артемиды (31 x 58 метров) покоился
на высоком основании из 7 ступеней (в классическом храме их
только три). Он был окружен двумя рядами колонн.
Продолжалась начатая в IV в. до н. э. реконструкция
крупных ионических храмов Анатолии (Артемиды в Эфесе и
Кибелы в Сардах). Единственное сооружение, заложенное в
начале III в. до н. э., выбивается из общего ряда – это
Дидимейон (оракульный храм Аполлона в Дидимах около
Милета), наконец перестроенный после пожара в начале V в. до
н. э. Это гигантское здание (116 x 52 метра), окруженное
перистасисом из двух рядов колонн по длинным сторонам и из
трех по фасаду (всего 120 колонн), представляло собой
настоящий мраморный лес в традициях величественных
построек анатолийской архаики. У него очень любопытный
план: за пронаосом из 12 колонн следует притвор, служивший
залом для оракулов, сообщавшийся с ним только балконом,
откуда, возможно, провозглашали пророчества. В широкий
центральный двор, расположенный на 5 метров ниже уровня
пронаоса, доступ с одной стороны – из притвора по большой
монументальной лестнице, с другой стороны – из пронаоса по
двум туннелям, проходившим с двух сторон лестницы. Этот