Эртан. Дилогия
Шрифт:
Все это, включая ремарку насчет моей правдивости, полуэльф произнес самым будничным тоном, не открывая глаз и не меняя позы. Он не собирался никого оскорблять, просто не считал нужным скрывать, что не доверяет мне.
– Если уж говорить о зацепках, то нужно прежде всего потрясти саму Корпорацию, – заметила я.
Полуэльф, наконец, соизволил взглянуть на меня и не без ехидства поинтересовался:
– Это у вас очередной приступ ясновидения или логическое умозаключение?
– Конечно, ясновидение, – в тон ему ответила я. – Блондинкам ведь логика не положена.
Вереск явно не понял шутки и вопросительно посмотрел на друга.
–
Полуэльф снова закрыл глаза, давая понять, что дальнейшее развитие темы его мало интересует.
***
Городок выскочил из-за холма внезапно, как клоун из-за кулис. Поначалу я даже не поняла, что это и есть наша цель, приняв его за очередную деревню: те же покосившиеся дощатые заборы, те же куры, вальяжно разгуливающие по дороге, те же наглые хавроньи, за недостатком луж купающиеся в пыли бок о бок с голой малышней. И лишь когда заборы стали ровнее, избы – богаче, живность подрастеряла гонор, а на детях появилось подобие одежды, я внезапно осознала, что моим мучениям близится конец. Ну или по крайней мере антракт.
Город встретил нас сдержанно. Собаки лениво погавкивали из-под заборов, не удосуживаясь даже оторвать от земли разморенное духотой туловище. Бабки на лавочках, главный информационный канал любого маленького города, и играющие на обочинах карапузы провожали нас умеренно любопытными взглядами. Большая же часть населения, занятая своими нехитрыми сельскохозяйственными делами, просто проигнорировала наше появление. Путешественники были в Риане обычным делом.
В центре города преобладали каменные постройки. Величавой строгости и стройности линий, присущей Вельмару, тут не было и в помине – одни дома стыдливо прятались в глубине зеленых палисадников, другие, напротив, нахально выскакивали чуть ли не на середину улицы. Но в целом это уже было похоже на то, что я привыкла называть городом.
"Ювелирная лавка господина Фандора" (так гласила корявая вывеска, сделанная неумелой рукой – очевидно, самим господином Фандором), располагалась в узеньком невысоком домике. Зажатый между двумя массивными двухэтажными зданиями из одинакового серого камня, он производил впечатление жалкое и трогательное – казалось, великаны-близнецы нарочно оттесняют дом вглубь улицы, чтобы рано или поздно занять его место.
Прежде, чем войти в лавку, Женя повернулся ко мне.
– Я еще не понял твою роль во всей этой истории, но она определенно есть, и игнорировать ее было бы глупо. Поэтому твоя задача пока что будет звучать несколько расплывчато: смотри в оба глаза, слушай в оба уха, если заметишь что-нибудь подозрительное – постарайся незаметно дать мне знать. Но не переусердствуй. Если не будет возможности сделать это незаметно, лучше бездействуй. Пообщаемся на улице. Все понятно?
– Так точно, сэр, – ответила я, пряча улыбку.
Женя удовлетворенно кивнул и толкнул тяжелую дверь.
Изнутри лавка мало чем напоминала ювелирные магазины моего мира с их респектабельными охранниками в дорогих костюмах, оптико-волоконными светильниками и рядами сверкающих витрин. Витрина была только одна – от входа я не видела, что в ней выставлялось, – остальное пространство, включая длинный прилавок, было завалено толстенными фолиантами, свертками и коробками. Освещали помещение два магических светильника, причем более яркий располагался не над витриной, а над маленьким столиком, за которым сидел благообразный
При нашем появлении владелец лавки – а это, несомненно, был он – отложил в сторону лупу и поднялся с табуретки:
– Чем могу быть полезен, господа?
– Добрый вечер, почтенный Фандор, – учтиво поздоровался Женя. – Меня интересует камень. Прозрачный светло-голубой топаз, ограненный в форме наконечника стрелы. Взгляните, вот его изображение. Несколько месяцев назад его видели в вашей лавке.
Старик внимательно рассмотрел протянутый рисунок и, возвращая его, сокрушенно покачал головой:
– Простите, молодой человек, не припоминаю. Вот если бы вас интересовал алмаз необычной огранки или, скажем, редкий магический амулет – тогда другое дело. А таких безделушек через мои руки в хороший день по десятку проходит.
Господин Фандор держался уверенно и благожелательно и вроде бы искренне сожалел, что не может помочь славному молодому человеку. И все же что-то в его словах меня насторожило. Что-то неуловимое – словно бы в безупречной симфонии проскользнула одна фальшивая нота, и через секунду ты уже не уверен – было? показалось?
Хозяин лавки не смотрел на меня, поэтому я отважилась состроить едва заметную скептическую гримасу. Жене хватило и этого.
– Господин Фандор, я понимаю, что в интересах безопасности клиентов вы стараетесь сразу вычеркнуть из памяти информацию о том, откуда приходят и куда уходят товары в вашем магазине. Однако, – тут Женя драматически понизил голос, – ситуация, косвенной причиной которой стал этот камень, затрагивает жизнь и честь одной очень дорогой мне особы. Вы знаете, что кхаш-ти редко выбираются за пределы крупных городов, но ради нее я проделал долгий путь и готов, если надо, отправиться на край света. И вот я здесь, и вынужден просить вас о помощи. Разумеется, – спохватился он, – ваша доброта будет оплачена по достоинству.
Жестом заправского фокусника Женя извлек откуда-то золотую монету и положил ее на прилавок. Я мысленно подивилась такой щедрости. За один золотой можно было на три или четыре дня снять комнату в хорошей Вельмарской гостинице. По моим представлениям, информация о камне, который и так лежал у меня в кармане, не стоила этого.
Фандор, однако, на монету даже не взглянул.
– Такая преданность делает вам честь, юноша, – медленно произнес он. – Это такая редкость в наше время… Хорошо. Я расскажу вам все, что помню. Три месяца назад ко мне в лавку зашел чхен и сказал, что ему нужно… некое снадобье – для нашей истории не важно, какое именно. Сам я, разумеется, в снадобьях ничего не смыслю, но у меня есть знакомый аптекарь, которому я иногда оказываю посредничество в таких делах. Я принял заказ и попросил клиента зайти на следующий день в то же время. Увы, оказалось, что аптекарь болен и не сможет изготовить снадобье к назначенному сроку.
"Молодой человек, – сказал я чхену на следующий день, – я дорожу своей репутацией, и мне бы не хотелось, чтобы о господине Фандоре говорили, что он обманывает клиентов. Я провинился перед вами, приняв заказ, который не в состоянии исполнить. Чтобы загладить свою вину, я хотел бы вам сделать небольшой подарок. Вот эту коробку мне принесли сегодня утром, и я еще сам не знаю, что в ней находится. Возьмите из этой коробки любой предмет, который вам приглянется."
Чхен молча открыл коробку и сразу вытащил оттуда камень, о котором вы спрашиваете. На другие предметы он даже не посмотрел. Я не заметил в этом камне ничего необычного – он не представлял художественной ценности, магическими свойствами не обладал. Во мне проснулся профессиональный интерес.