Если бы только
Шрифт:
— Я постараюсь.
— Спасибо, милая, — ответил ей Вэнс.
— Так эта была часть шоу с разговорами, — Салли вдохнула, встряхиваясь, и её грудь всколыхнулась так, что во рту Вэнса пересохло. Казалось действительно несправедливым, что у женщин есть такие очаровательные части тела, когда у мужчин ничего такого не было. Женщина с легкостью могла приспустить блузку, углубляя декольте, и этим самым заворожить всех парней в комнате. Если мужчина расстегнёт джинсы и позволит своему члену вывалиться наружу, каждая женщина в радиусе
Ну, раз у него не было собственной груди, казалось справедливым, что женщина поделится своей. Он положил руки на её груди, останавливая покачивание, и провёл большими пальцами по симпатичным розовым ареолам.
Гален фыркнул.
— К слову, о недостатке контроля.
Усмехнувшись, Вэнс усилил захват и потянул Салли к себе, пока она не была вынуждена сдаться и уткнуться лицом ему в шею.
— Я просто ограничиваю её, используя этих прелестниц, пока она изучает последствия того, что влечет за собой отказ информировать своих хозяев и мастеров об её местоположении.
— Что?
Салли попыталась сесть, чтобы защитить уязвимую попку, которая зависла в воздухе.
Вэнс не отпускал. Чёртова система ограничений. Это бы не сработало с маленькой грудью, но Салли обладала размером, за который Дом мог крепко ухватиться. О, да.
— Лишь бы это работало, — Гален покачал головой. — Салли, наказание не будет долгим. Я собираюсь дать тебе три удара прутом, достаточно жёстко, чтобы на несколько дней следы напоминали тебе о наших ожиданиях.
Он провёл рукой по её спине.
Вэнс почувствовал её дрожь.
— Никакие отношения не обходятся без битв, так что вот правила, — начал Гален. — Участники сражения могут в любое время выйти из боя. Если тебе нужно отступить за пределы дома, ты даёшь другим знать, где тебя найти. Лимит по времени для примирения — двадцать четыре часа, после чего должно начаться обсуждение конфликта.
Молчание. Она повернулась посмотреть на него и вздохнула.
— Справедливо.
— Хорошо.
Гален поднял тонкий, очищенный от коры пруток и рассёк им воздух. Свистящий звук показал, что тот был свежим и очень гибким.
Вэнс ухмыльнулся. Неудивительно, что Гален вызвался в одиночку отвезти арендованную машину Салли. Он, должно быть, остановился, чтобы срезать ветку с дерева на обратном пути, и потратил время, чтобы её обработать.
— Салли, будет больно, — предупредил Гален. — И мы находимся в отеле. Если ты закричишь, я заткну тебе рот, но мне очень не хочется этого делать. Мы зашли слишком далеко в разговоре, чтобы заставлять тебя молчать. Ты можешь вести себя тихо?
— Ох, угу, — она уткнулась лицом в шею Вэнса. И он обхватил руками её плечи и обнимал, его веселье угасло. Блять, он ненавидел наказывать, особенно Салли.
Первый удар издал характерный звук прута по плоти. Её тело дёрнулось. Никто в соседней комнате не услышал бы, но
Срань Господня. Салли прижалась лицом к мускулистой шее Вэнса, сжав зубы и выдыхая через горяче-ледяное жжение. Она задрожала от потребности прикрыть задницу перед следующим…
Удар. О, Боже. Она почувствовала, как её руки пытаются вырваться, но Вэнс удерживал её неподвижно. Один мужчина держит её для другого. Она впилась в пахнущее мылом тело и…
Удар!
Казалось, что Гален проложил линии огня по её заду. Она втянула воздух через зубы, ожидая, когда жжение спадёт.
— Всё, зверушка.
Салли почувствовала, как Гален провёл рукой по её спине, по ягодицам. Огненная боль вновь взорвалась, закипев на коже, когда его пальцы прошлись по оставленным красным следам.
— Ты точно будешь чувствовать их еще пару дней.
Она медленно встала.
Вэнс обхватил рукой её затылок, удерживая на месте, заставляя посмотреть в его пронзительные глаза.
— Ты напугала меня, Салли, — сказал он мягко.
О, Боже, никогда в жизни она не хотела причинять ему боль.
— Мне жаль, — глаза защипало, и она сморгнула слёзы. — Мне действительно жаль.
— Ты достаточно наказана, сладкая. Но никогда не поступай так снова.
Она вновь уткнулась лицом ему в шею, чувствуя, как его рука гладит её по спине в прощении.
— Не буду, — прошептала она.
— Тогда поцелуй меня, и мы будем двигаться дальше.
Выпрямившись, она провела по его густым волосам — потому что ему это нравилось — и поцеловала его, пытаясь показать без слов, как сильно она любила его. Как сильно ей нравилось, как исчезает чувство вины от его искреннего прощения.
Подняв голову, ей пришлось прикусить язык, чтобы не произнести вслух слова любви.
Она услышала, как Гален сказал: — Сядь, зверушка.
Она оттолкнулась, пытаясь не заваливаться на свой зад, и вздрогнула, когда увидела, что он передаёт прут Вэнсу. Теперь очередь Вэнса её бить?
Но он сказал, что простил её.
Обхватив руками её талию, Гален поднял Салли с кровати и поставил на ноги. Он обхватил её лицо ладонями, глядя ей в глаза.
— Ты сожалеешь, что сбежала вместо того, чтобы поговорить со мной?
Его выражение лица было открытым, показывая, как сильно ранил его недостаток её доверия.
На глаза навернулись слёзы. Она не хотела его ранить. Боже, она не думала, что его это волнует.
— Да, — прошептала она. — Я не поступлю так снова. Мне жаль.
На его губах мелькнула улыбка. Он поцеловал её так нежно-нежно, и казалось, что он смывает весь гнев и боль. И прощает её.
Он взял прут у Вэнса и передал ей.
— Я виноват не меньше тебя. Люди кричат, да, но я слишком остро отреагировал и в очень неудачное время. Мне следовало уйти и вернуться, когда я восстановил бы контроль над собой. Дай мне три удара.