Если судьба выбирает нас…
Шрифт:
Говорят, что хуже нет, чем ждать и догонять.
По моему скромному мнению, как говорится, – ждать начала атаки, находясь при этом под обстрелом артиллерии всех калибров. Да еще вдобавок догонять эту самую атаку, вероятно, под тем же обстрелом – гораздо хуже!
Хотя, если быть до конца объективным, именно по нашей позиции немцы стреляют не в полную силу.
Теоретически сейчас основной удар артиллерии противника приходится по передовой позиции. После того как немцы пойдут в атаку, они перенесут огонь на промежуток между
Накаркал…
Жахнуло так, что я чуть не слетел со скамейки, а телефонист едва успел поймать подпрыгнувший телефонный аппарат. С потолка посыпался мусор. Во входной проем сыпануло землей, и в воздухе отчетливо запахло сгоревшей взрывчаткой…
Египецкая сила!!!
Это где-то совсем рядом шестидюймовый ухнул. Хорошо, хоть не прямо на голову…
– Спаси и сохрани, Царица Небесная! – истово перекрестился Савка, которого взрывом чуть не сбило с ног.
– За нас германец принялся… – буркнул Токмаков, одной рукой придерживая трубку на весу, а другой отирая запорошенный стол.
– Давай связь с командиром батальона! – гаркнул я, немного придя в себя.
– Береза! Береза! Я – Рябина-девять! Порфирич, давай мне третий батальон! Третий батальон? Лапшин, ты, штоль? Начальника зови к трубке! – Телефонист протянул мне трубку: – Готово, вашбродь!
– Капитан Берг у аппарата! – ожила мембрана.
– Господин капитан, прапорщик фон Аш! Немцы перенесли огонь на резервные позиции!
– Слышу вас! Понял! Ожидайте приказа!
– Слушаюсь! – Я вернул трубку Токмакову.
Интересное кино: «Ожидайте приказа»!
Еще и Жигун куда-то запропастился. Причем, может быть, и навсегда…
Сквозь грохот разрывов отчетливо послышался треск пулеметов и беглая стрельба из винтовок.
Немцы в атаку пошли!
Чего делать-то?!
Тут к грохоту немецкого обстрела прибавился зычный голос нашей артиллерии. Судя по звуку, палили из всех стволов: трехдюймовки, полевые гаубицы, минометы… Постановка заградительного огня в действии.
Жалко, посмотреть нельзя…
С другой стороны, даже с НП много не увидишь. Там небось сплошная стена из пыли и дыма от разрывов стоит.
Главное – чтобы атакующих немцев обработали по полной программе!
7
Канонада постепенно затихала.
Взрывы становились все реже – и наконец прекратились совсем. Еще с полчаса огонь продолжала вести только наша артиллерия, но и она в конце концов смолкла.
На столе у Токмакова затрезвонил телефон:
– Я – Рябина-девять! Да! Так точно! Вашбродь, извольте к аппарату! Командир батальона!
– Алло! Прапорщик фон Аш у аппарата!
– Отбой, барон! Как только появится Казимирский – срочно ко мне!
– Слушаюсь!
Савка,
– Отбились… Дозвольте, вашбродь, я что-нибудь покушать сготовлю?
– Давай!
Вслед за ординарцем я вышел в траншею…
Солнышко светит, легкий ветерок шелестит в траве, неся с собой запах гари и свежевырытой земли…
Сняв каску, задираю голову и смотрю в бледно-голубое июньское небо…
Хорошо жить… Хорошо, что жив…
Минут десять спустя в переходе появился ротный в сопровождении своих связных.
– Как вы себя чувствуете, барон?
– Бодрым, Казимир Казимирович!
– Чудесно! Какие новости?
– Капитан Берг просил вас прибыть к нему со всей возможной срочностью!
– Сейчас иду! А вы, барон, распорядитесь протянуть на наш наблюдательный пункт телефонную связь. И выясните с Лиходеевым наши потери.
– Слушаюсь!
Удивительно! Только что тут ад земной был, а пан Казимирский выглядит так, словно не из-под обстрела, а с «шумного бала» вернулся: блестящий и слегка неопрятный.
Вернувшись в блиндаж, я велел Токмакову соединить меня с командой связи. Попрепиравшись со мной для порядка, те согласились выделить аппарат для сего благородного дела.
Вот и ладненько…
– Вашбродь! – Из нашей с Казимирским квартиры появился Савка. – Я завтрак спроворил!
– Ну идем, мой верный Санчо Панса!
– Никак нет, вашбродь, никакой я не Панча… А кто это такой есть?
– Это, Савка, верный оруженосец одного легендарного рыцаря!
– Выходит, что я оруженосец и буду, – озадаченно согласился парень.
С наблюдательного пункта открывалась жуткая панорама – куда там Бородинской.
Изрытая воронками земля, полузасыпанные траншеи, клочья проволочного заграждения. А перед ними – поле, покрытое трупами в серой форме. Я насчитал больше роты только перед нашими позициями.
Если учесть, что немцы атаковали не только здесь, но и на соседних участках…
До колючей проволоки так никто и не добежал: все полегли в поле. Немецкие окопы, кстати, придвинулись еще метров на триста.
Все как и предрекал ротный…
Среди воронок обозначилось какое-то шевеление, я схватился за бинокль: немецкие санитары ползали среди неподвижных фигур в «фельдграу».
Раненых подбирают.
На НП появились связисты с катушкой полевого телефона и аппаратом.
Сподобились!
– Ефрейтор Антонов! Куды, вашбродь, телефон-то ставить?
– Вон в подбрустверную и ставьте! И провод положите, чтоб никто не спотыкался!
– Слушаюсь! Будет исполнено!
Пока связисты возились с установкой, я попытался разглядеть немецкие позиции. С такого расстояния видно было очень мало: ломаную передовую траншею, фрагменты ходов сообщения.