Эссенция пустоты
Шрифт:
К некоторым советам пуэри, к его вящему удивлению, прислушались. Харрас — главнокомандующий — отдал распоряжение ставить подпорки к стенам и найти как можно больше длинных луков и арбалетов. Рэну, после того как он доказал своё мастерство лучника, предложили возглавить отряд отборных стрелков, чья задача — занять место на стене и отстреливать наиболее крупных врагов. Охотник согласился при условии, что воины будут слушать его и только его. Возражений не последовало.
Почти сразу началось строительство тяжёлых орудий —
За обсуждениями и подготовкой Рэн не заметил, как солнце перевалило наивысшую точку и поползло вниз по небосклону. Когда жара начала спадать, он вернулся на площадь, чтобы посмотреть на отданных под его начало стрелков. Их оказалось чуть меньше полутора сотен — лучших, кого смогли найти в городе. Двадцать пять арбалетчиков и сто девятнадцать лучников, экипированных двухаршинными луками с тетивой толщиной в полпальца. Пуэри, вооружившись таким же, потребовал тут же провести тренировочные стрельбы. Многие стрелки были непривычны к такому тяжёлому оружию, у некоторых не хватало сил до конца натянуть тетиву, но в целом охотник остался доволен подопечными. После смотра он сам встал к черте и пробил навылет все двенадцать мишеней за минуту, чем сразу создал себе непререкаемый авторитет.
Оставив воинов упражняться, Рэн вернулся в ставку командования, где его уже поджидала Хелия.
— А ты, оказывается, ещё и прирождённый циркач, — девушка уважительно покачала головой. — Такое представление устроил! Публика в восторге.
Рэн улыбнулся и покрутил на пальце кольцо лучника.
— Это ещё не представление. Людей надо было подбодрить, поэтому я показал им достижимый уровень.
— То есть ты можешь ещё лучше?
— Ты забываешь, что я не человек, — сказал он. — У тебя какие новости?
— Я тоже на своих посмотрела. Вчерашние крестьяне, — пиратка поморщилась. — Ими только пираний кормить. Если не разбегутся — уже хорошо. Перед этим наведалась в порт. Там пришвартованы два торговых корабля и несколько посудинок помельче. Поговорила с моряками. Говорят, будет шторм.
Пуэри окинул взглядом безоблачное небо.
— Что-то не похоже.
Девушка пожала плечами.
— Я здешних ветров не знаю. Всё может быть. А чистым небом не обманывайся. Тучи порой появляются… Эй, чего это?
Она указала на ворота. Там действительно поднялась какая-то шумиха: люди столпились возле самых створок и возбуждённо галдели, то и дело выкрикивая: «Батахан!».
— Пойдём, посмотрим.
Но прежде, чем они добрались до толпы, появилась стража, быстро всех разогнавшая. От общей массы отделилась группа воинов, сопровождающая двух мужчин крайне потрёпанного вида. Впрочем, на сопровождение
Рэн заметил среди них знакомого по военному совету тысячника и спросил, в чём дело.
— Это воины Батахана, — ответил тот на ломаном Локуэле. — Вернулись из боя. Сейчас будет срочное собрание в главной ставке.
— Хреновое у меня предчувствие, — сказала Хелия, глядя вслед удаляющемуся отряду. — Прям очень хреновое.
Охотник задумчиво потёр щетину.
— Схожу туда, послушаю. Вернусь, всё расскажу. — Рэн сделал шаг и обернулся. — Жди здесь и помалкивай о том, что видела.
— Как скажешь, — вяло отозвалась пиратка, которую опять оставили не у дел.
Пуэри быстро догнал отряд и дошёл с ним до памятной подворотни. В этот раз народу в ставке собралось ещё больше — яблоку негде упасть. Бойца, что был без сознания, уложили на единственный лежак, второго посадили за стол и сунули в руки кружку с питьём. Воин выглядел жалко: трясущиеся руки и губы, мечущийся взгляд, чёрные волосы в полном беспорядке. Его тут же начали расспрашивать, и Рэн нипочём бы не понял содержания разговора, если бы ему не помогал с переводом один из офицеров.
— Имя, — процедил Харрас.
Он явно был не в духе.
— Асылтан, господин, — прохрипел боец.
— Рассказывай.
— Мы… — Асылтан натужно всхлипнул, — мы проиграли!.. Нас раздавили, как вшей…
Харрас грохнул кулаком по столу и рявкнул:
— Ноешь, как баба! Утри сопли и рассказывай по порядку!
Боец шумно вздохнул и продолжил уже спокойнее:
— Простите, господин. Мы налетели на орду как только взошло солнце. Только мы их увидели, сразу поняли, что все поляжем…
— Сколько их?
Глаза Асылтана расширились, словно он был в ужасе от того, что увидел. Мужчина открыл рот, но слова прозвучали не сразу:
— Я… не знаю. Им нет числа. Тысячи тысяч. Всяких. Больше всего гоблинов, каких мы обычно топчем лошадьми. Но есть такие, которых я никогда не видел. Большие, рогатые — настоящие демоны! Они даже коней… с одного удара…
В тяжёлых взглядах командиров отчётливо проглядывали рушащиеся надежды.
— Они сломили нас за полчаса, — продолжил боец, глядя в одну точку. — Протрубили отступление, но поздно. Нас уже окружили. Началась резня.
— Где все уцелевшие? — тихо спросил Харрас.
— Не знаю. Не помню даже, как сам вырвался.
— Воин, — подал голос один из тысячников, — ты хочешь сказать, что из восьмитысячного войска вернулись только вы двое?
— Я не знаю… — голос Асылтана снова надломился. — Может, кто-то ускакал в другую сторону. Но там все гибли… На части рвали и людей, и коней…
Боец окончательно расклеился, и из него больше не смогли выдавить ни слова. Он рыдал, сжав в руках нетронутую кружку с вином.