Фиеста отважных. Сборник научно-фантастических произведений
Шрифт:
Кардель воскликнул с воодушевлением:
— Теперь ты, Зоран, понимаешь, что я имел в виду? Этому парню цены нет.
Янкез угрюмо взглянул на своего первого помощника.
— Ну, если нашим женщинам нужна эта… ерунда для бровей, то почему ее не выпускают? Что у нас в стране, нет сырья для ее производства? Если так, то почему его не закупят?
Он поковырял в неровных зубах.
Кардель как бы в шутку умоляюще вскинул руки.
— Потому что у нас, товарищ, до сих пор не было толкача, который мог бы узнать о подобных потребностях наших товарищей женщин.
Первый что-то проворчал и взял в руки еще один
— Тут один американский журналист, очевидно, весьма популярный на Западе, побывал в нашей стране и удивляется, что за обслуживание в ресторанах Загуреста. Он сообщает, что у нас не дают чаевых, и потому наши официанты грубят и плохо обслуживают посетителей.
Янкез сердито посмотрел на своего помощника:
— Не припомню случая, чтобы мне кто-то нагрубил, когда я обедал в «Сумадии» или в «Двух рыбарях». Только на прошлой неделе был в «Градском подруме» и ел там цыганское печение, жаркое по-цыгански, и слоеный вишневый струдель. Обслуживание было на высшем уровне.
Кардель прочистил горло:
— Ну, может быть, тебя, Зоран, обслуживали лучше, чем рядового туриста.
Янкез прорычал:
— Туризм надо развивать. Прекрасный источник твердой валюты. — Он сердито посмотрел на Иосипа. — Вот такого рода недостатки вы, товарищ, и должны устранять.
Он с ворчанием отложил бумаги.
— Но это все еще мелочи. На прошлой неделе водитель грузовика с мясоперерабатывающего комбината в Белбровнике получил задание доставить в Масенегро груз мороженого мяса. Когда он туда приехал, выяснилось, что все холодильники заполнены. И он выгрузил все мороженое мясо прямо на территории склада и вернулся в Белбровник. В такую жару мясо испортилось за четыре часа. — Он бросил сердитый взгляд сначала на Карделя, потом на Иосипа Пекича. — Почему постоянно происходят подобные вещи? Как же мы сможем опередить Соединенные Штаты Америки и Европейское Сообщество, если на всех уровнях работники боятся взять инициативу в свои руки? Водитель грузовика выполнил свое задание. Он доставил мясо и умыл руки. Ну почему, товарищи? Почему он не проявил инициативу, чтобы спасти ценный груз или в случае необходимости вернуться с ним в Белбровник?
Он что-то угрюмо проворчал и откинулся на спинку стула, как бы давая понять, что с этим вопросом покончено.
Александр Кардель оживился. Он сказал Иосипу с улыбкой:
— Вот ваше задание. Разъезжайте по всей стране, выискивайте неувязки, недостатки, ошибки руководства и доводите их до сведения тех, кто должен их исправлять.
Иосип спросил угрюмо:
— А если… если они не прислушаются к моим замечаниям?
Первый фыркнул, но ничего не сказал.
Кардель ответил весело:
— Завтра всем мужчинам, женщинам и детям в Народной Демократической Диктатуре будет объявлено, что ваше слово — закон. Вы подчиняетесь только лично товарищу Янкезу и мне. На вас не распространяются никакие законы, никакие ограничения, никакие постановления. Вы получите мандат, и все будут знать, что предъявитель его не ошибается.
Иосип совсем растерялся:
— Но… вдруг мне придется столкнуться с… э, ну каким-нибудь партийным руководителем или ну… каким-нибудь генералом или адмиралом? Каким-нибудь…
Кардель сказал с усмешкой:
— Вы подчиняетесь только нам, товарищ Пекич. В ваших руках вся власть. Товарищ Янкез не преувеличивает. Если честно, то
Перепуганный Иосип снова начал:
— Но… Но я, почему именно я? Что может сделать один человек?
— Товарищ, поймите нас правильно, — сказал Кардель с наигранным сочувствием. — Вы только первая ласточка. Если все пойдет, как мы задумали, мы найдем новых людей, которые, как мы полагаем, являются потенциальными толкачами. Ну, есть у вас еще вопросы?
Иосип Пекич с несчастным видом смотрел то на одного, то на другого, с ужасом представляя себе, что будет, если он откажется. Его взгляд остановился на угрюмом непреклонном лице Первого, и он внутренне содрогнулся: «Нет. И речи быть не может. Не стоит спорить с Зораном Янкезом». Он посмотрел на Александра Карделя и решил, что с ним тоже лучше не спорить, несмотря на улыбку на его лице.
Иосип осторожно начал:
— Из ваших слов я понял, что я… я могу критиковать любого человека в Трансбалкании, кроме вас самих. Но… но что, если мне придется столкнуться с кем-либо из вас? Ну, знаете… вдруг я сочту что-нибудь неправильным?
Второй рассмеялся и вставил свежую сигарету в изогнутый мундштук.
— Мы позаботились и об этом, товарищ. В Швейцарии на ваш счет положено пятьдесят тысяч общеевропейских франков. Как только вы почувствуете, что, продолжая разоблачения, вы подвергаете себя опасности, вы можете покинуть страну и найти убежище за границей. — Он снова манерно рассмеялся. — Но я и представить себе не могу, что с вашими полномочиями, имея неограниченную власть, распоряжаясь ресурсами всей страны, вы захотите уехать. Банковский счет в Швейцарии открыт только для того, чтобы придать вам уверенности.
Первый, излучая ярость, с мрачным видом шествовал по коридорам Министерства внутренних дел. На лице Первого ничего не отражалось, но вокруг него мерцал зловещий ореол опасности.
Велько Госняк, стоявший вместе с другим охранником на посту у кабинета Александра Карделя, вздрогнул при виде приближавшегося руководителя и пробормотал сквозь зубы:
— Осторожно, он в ярости. Как бы не отправил нас на соляные копи в Найроби или…
Но Зоран Янкез был уже близко, и Велько Госняк замолчал и вытянулся по стойке смирно.
Первый, не обратив на охранников внимания и грохнув дверью, вошел в кабинет.
Не успел его помощник отложить работу, как Янкез прорычал угрожающе:
— Ты знаешь, что по твоей милости натворил этот экспериментатор?
Кардель был достаточно близок к Первому и позволил себе притвориться, что не испытывает страха. Он улыбнулся и сказал:
— Ты имеешь в виду Пекича-младшего? Садись, Зоран. Выпьешь?
Второй повернулся на стуле и нажал несколько кнопок. Тотчас небольшая площадка в правом углу стола ушла вниз — и поднялась с двумя запотевшими стаканчиками.