Формула ЧЧ
Шрифт:
— Тебе что тут надо, мальчик? Закрой дверь. Всегда сквозняки устраивают. Кого надо?
Игорь повернулся и медленно спустился по лестнице. Значит, Катина мама умерла… Катя убежала. Комната заперта, приходили из детдома. Игорь остановился. Он не заметил, как уронил связку провода. Ведь у Катьки никого нет, она ещё маленькая и ничего не умеет. Игорь вспомнил про подгорелые лепешки… Зачем же она убежала, куда?..
Провод так и остался лежать под воротами, — к чему он теперь? Мимо ходили трамваи, автомашины, троллейбусы. Как
Ноги сами понесли Игоря на набережную. Вот знакомые краны, высоковольтная опора. Мимо штабелей досок и кирпича — скорей к старому причалу… Уф! Сразу от сердца отлегло! Вот она, сидит на чугунной тумбе и вытирает глаза подолом платья, в котором, свернувшись, спит белый котенок.
— Что ты сидишь здесь, Катя? Пойдём отсюда. Нечего тебе тут делать у самой воды…
Катька поднимает голову. У неё опухшие, заплаканные глаза, коса вовсе расплелась.
— Игорь, я не хочу в детдом. Я лучше подожду маму, пока её привезут из больницы.
Привезут?.. Значит, Катька не знает самого страшного. Как ей сказать, что делать?..
Игорь тоскливо оглядывается. Солнце ярко освещает желтые облицовочные плитки, горит в оконных стеклах нового дома… «Мы живем на набережной. Новый дом, квартира семь. Приходи в гости». Игорь тормошит Катю.
— Давай руку! Пошли скорей…
В светлой кухоньке Семён Трофимович пил чай с блюдечка и читал газету, а Глафира стирала.
— Гляди-ка, Сема, кто пришёл! Я как раз пирог испекла. — Глафира отряхнула с рук мыльную пену, вытерла их, потянула Катьку к себе. — Опять коса — мочалкой. А где ленточка, что я тебе дала? Да отпусти ты котёнка. Здесь не убежит.
Она было принялась кормить Катьку, но Игорь помешал — вытащил в прихожую и горячо зашептал.
— Понимаешь, у неё мать увезли в больницу…
— Ах ты, господи!
— Это не главное ещё. Мать умерла, а Катька ничего не знает. В детдом не хочет. Убежала.
Глафира посмотрела на Игоря ошалело. Потом перекрестилась, вытерла глаза передником.
Когда они вернулись в кухню, Катька сидела на коленях у Семена Трофимовича, и он своими пальцами-граблями старался заплести ей косу, даже пыхтел от усердия. Котенок, вспрыгнув на стол, лакал из блюдечка остывший чай Семена Трофимовича.
— Разве так заплетают? Дай сюда…
Глафира хотела отобрать Катьку, но Семён Трофимович воспротивился:
— Ну-ну, ты полегче. Чем плохо? — Он горделиво поглядел на заплетенную им косицу, легонько плюнул на кончики пальцев и разгладил свои пышные усы.
Игорь сразу вспомнил усатого домуправа.
— Дядя Семён, мне надо что-то вам сказать. Срочное дело.
— Дело! — гаркнул Семён Трофимович так, что котенок мячиком скатился со стола. — Какие дела в воскресенье? Садитесь чай пить.
— Нет, правда, дядя Семён. Дело важное, касается вот её.
Теперь Семён Трофимович пошел
— Ну, валяй, выкладывай свое дело.
Он слушал сначала невнимательно, потом нахмурился и стал заправлять рубаху в штаны.
— Ах, подлецы! Ах, канальи! Ну, погоди же, чертова перечница, я вам покажу поспешность при ловле блох. Ты вот что: крой в общежитие к Султану Ибрагимовичу. Он — районный депутат, это прямая его функция. А мы пойдём к Катьке домой. Давай адрес…
Игорь пулей вылетел на лестницу. До общежития он бежал, будто брал стометровку на стадионе.
Жансултан брился перед маленьким зеркалом, прислоненным к чайнику. Он кивнул Игорю на свободный табурет и подмигнул веселым черным глазом.
— Здорово, верхолаз. Зачем так дышишь? Что опять случилось?
— Случилось, Султан Ибрагимович! У Катьки умерла мама, а домуправ повесил замок на комнату и хочет отдать её…
Жансултан обмакнул бритву в никелированный стаканчик.
— Вот у вас всегда так: Катька, домуправ. Какой домуправ и какая Катька?
— Катька Фролова! Из Лериного дома. Да вы этот дом знаете. Помните, когда меня вытаскивали?
Пока Жансултан брился, Игорь успел рассказать ему все, что знал сам, даже больше:
— Этот толстый в пижаме, ясно, плохой человек. Он, по-моему, бьет котёнка…
Игорь шагал по улице, стараясь попадать в ногу со своим другом. Теперь все будет хорошо. С Султаном Ибрагимовичем шутки плохи, — вон какие у него тяжелые кулаки. Да ещё и депутат.
Подошли к отделению милиции.
— Подожди меня здесь, верхолаз. Я недолго.
Действительно, не прошло и десяти минут, как Жансултан появился со старшиной милиции.
Тот посмотрел на Игоря и сказал:
— Здравствуй, нарушитель. Куда сегодня полезешь? — Они втроем вошли в Лерин дом и ещё на лестнице услышали голос Глафиры:
— Как это так, не нужна комната? Она здесь родилась, здесь прописана! Ну и что же, что несовершеннолетняя? Подрастет! Сама знаю, как маяться без угла, нажилась в домработницах предостаточно!
И бас Семена Трофимовича:
— Я тебе покажу, как сироту обижать! Да я тебя самого оставлю без площади!..
Милиционер быстро втиснулся между мужчинами.
— Давайте без оскорблений личности, гражданин. Они все же при исполнении. — Он повернулся к домуправу. — А вам я уже говорил: замки надо вешать на чердачные входы. А вы куда вешаете?
Но домуправ не сдавался:
— Я тоже знаю закон, товарищ участковый. Посторонним открывать комнату не имею права. Он кто ей, извиняюсь, отец, что ли?