Французская фантастическая проза (антология)
Шрифт:
Я смешался с местным населением, никому не раскрывая тайны своего происхождения. Мне удалось выменять тогу на этот дикий перголийский наряд, который оскорбляет мое чувство прекрасного. В считанные дни я выучился перголийскому наречию, а затем стал предпринимать попытки проникнуть в среду ученых, которая составляет там настоящую элиту. Счастливый случай помог мне. Я сумел наняться слугой в дом одного из членов перголийской Академии наук. И там я узнал, что попал — о всемогущая наука! — не только в эпоху Джинг-Джонга, но, более того, в тот самый момент, когда он возвращался из своего путешествия во времени. Предвидя твои замечания, напомню, что прошедшее время я употребляю здесь чисто условно, только чтобы не раздражать тебя, а на самом деле мне следовало бы сказать «когда он вернется из путешествия». Помнишь, когда я говорил Джинг-Джонгу
Продолжай, — ответил я, залпом опорожнив свой бокал.
— О чем бишь я? Ах да! Так вот, стало быть, я оказался в будущем в момент возвращения Джинг-Джонга. Незабываемый миг, ко да он узнал меня и — следи внимательно за моими словами! — понял, что, хотя мы с ним дважды имели случай видеться в твоем веке (дважды потому, что совсем скоро мы свидимся во второй раз), он во время нашей второй встречи еще ничего не знал, что в Перголии мы уже виделись (по отношению ко мне, но можно сказать также «еще увидимся», и это будет по отношению к нему) одиннадцать тысяч лет спустя (прошу прощения за неловкий оборот). Однако я-то об этом прекрасно знал, и в результате сумел обвести его вокруг пальца!
— Но как же… Как же. бормотал я.
— Да, понимаю, все эти временные отношения сразу постичь нелегко, но постарайся, прошу тебя. Повторяю, сейчас мы вновь увидимся с ним. Мне это известно, поскольку он сам, ослепленный гневом, проговорился об этом в двадцать девять тысяч сто пятьдесят третьем году. Сегодня он не знает, что я присутствовал при его возвращении в город Бала. Однако, когда эта встреча в Перголии, уже пережитая мною в моем прошлом, сбудется наконец и для него, он осознает, что сегодня я был в курсе всех обстоятельств нашей грядущей встречи и потому сумел перехитрить его. Так оно, кстати, и произошло в дальнейшем, и он горько упрекал меня за вероломство. Но не потерял ли ты нить моей мысли?
— Продолжай. Мне примерно ясно, что ты имеешь в виду.
— Итак, Джинг-Джонг вернулся домой. Разумеется, я поначалу затаился. Этот предатель делал свой доклад на заседании Академии наук в доме моего хозяина. Спрятавшись за шкафом, я прослушал все от начала до конца. О, сын мой, что за гнусные замыслы кипят в мозгу этих извращенных людей и какие неисчислимые бедствия сулят они моей родине Бадари!
Конечно, я рад был узнать из его доклада, что мое путешествие окончится благополучно. Дело в том, что Джинг-Джонг прибыл в Бадари чуть позже того момента, когда я вернулся. Здесь я решительно сомневаюсь, чтобы ты был способен уловить всю тонкость положения. Должен признаться, впрочем, что и у меня самого слегка путаются мысли… Но это ничего. Повторяю, мне было лестно услыхать, да еще из уст моего соперника, известие о счастливом завершении предприятия, еще не начатого мною к тому времени, и о событии, которое по сей день остается неизвестным ему самому. Но хватит об этом: мне жаль тебя. Одним словом, все окончилось как нельзя лучше.
Итак, я рассказывал тебе о сообщении Джинг-Джонга. Он красочно описал прелести бадарийской цивилизации, рассказал о счастливой, безмятежной жизни и о глубокой мудрости немногочисленных обитателей моей страны. Говоря о бескрайних просторах Бадари, он сравнивал ее с Перголией, страдающей от скученности и перенаселения. Это для них самое больное место. Бездумно размножаясь, как велит им слепой инстинкт, и не заботясь о будущем, перголийцы в итоге оказались в страшной тесноте, подобно крысам, что в мое время кишели в кое-каких зарубежных странах. Их земля не в силах прокормить всех живущих на ней. Об этом я догадывался и раньше и, к несчастью, оказался прав. И вот эти треклятые перголийские ученые замыслили дьявольски хитрый план: направить в прошлое войска и покорить Бадари.
Доклад Джинг-Джонга еще более воодушевил их. Они тут же развернули серийное производство машин времени. Интенсивную подготовку проходит целый легион конкистадоров. В эту минуту, быть может, их передовые отряды уже в пути… Но нет, это абсурд! Я, кажется, гоже начал заговариваться! Перголия возникнет лишь спустя одиннадцать тысячелетий! Джинг-Джонг никуда еще не отправлялся. Он все так же ожидает тебя на террасе
Итак, я стоял за шкафом, не замечаемый никем, и слушал, что говорит Джинг-Джонг. Он продемонстрировал своим коллегам сокровища, недрогнувшей рукой похищенные им из музеев Бадари. Потом он пустился в подробное описание гнусных опытов, которые производил в моей стране. С научной целью, по его словам, он вступал в плотскую связь с бадарийскими женщинами, имея целью выведение гибридной расы людей… Это было уж слишком. Слушая эти мерзости, я пришел в такое исступление, что, потеряв всякую осторожность, выскочил из своего укрытия и, представ перед этим недостойным ученым, принялся гневно укорять его в неприглядных поступках. Он узнал меня и сразу догадался о том, что я несколько минут назад силился тебе втолковать. Указав на меня пальцем, он вскричал: «Вот он, этот человек, который встречается мне на каждом шагу! Везде и всегда! Вот он, этот бадариец, что осмелился предпринять путешествие во времени еще за двадцать тысяч лет до меня! Дважды сталкивался я с ним в двадцатом веке по христианскому летосчислению. И сюда добрался он, чтобы шпионить за мной, пока я доверчиво сижу в городе, называемом Парижем, на террасе кафе и жду его возвращения! Но пока я не успел увидеть его здесь, он, недостойный, поспешит в Париж, будучи уже в курсе всех моих планов! Там он попытается заморочить голову бедному дурачку, которого нривлек на свою сторону. При пособничестве этого Оскара Венсана он захочет опоить меня и похитить мою машину времени. Но провидение не дремлет! Я расстрою его планы, и вот доказательство — я выполнил свою задачу в Бадари и теперь стою перед вами!»
«Но и это еще не все, перголийцы! — продолжал он, — Клянусь вам, этот нечестивый предок путался у меня под ногами, куда бы я ни направился — в прошлом, в настоящем, в будущем! Пяти существования столь тесно переплелись — мое прошлое с его будущим, мое будущее с его прошлым, что и самим богам во всем этом не разобраться! Я встречал его в Бадари уже после того, как он тайком прокрался на наше сегодняшнее собрание и здесь же заколол меня кинжалом, свидетелями чего вы все станете через минуту! Нечестным путем проник он в наши грандиозные замыслы, разведав их во всех подробностях, и сделал все, что в его силах, дабы расстроить их. Там, у себя, он бахвалился, как ловко он погубил меня здесь, на ученом собрании, в присутствии моих коллег! Ну что же, да исполнится предначертание судьбы! Погибни, злодей! Знаю, ты обратишь против меня самого кинжал, которым я сейчас потрясаю, направляя его против тебя! Лишь потому, что событие это записано в веках, я вынужден пытаться убить тебя, хоть и знаю, что погибнуть предстоит мне самому. Умри же, презренный убийца!» И он действительно бросился на меня, подняв кинжал.
— Да как же это!.. — завопил я.
— Умоляю, парижанин, не перебивай меня. Все и так запутано до предела. Знай, во всяком случае, что он говорил правду. О предстоящей краже машины времени ты узнаешь чуть погодя. А насчет убийства, повторяю, — все истинная правда.
Итак, он кинулся на меня с кинжалом. К счастью, я намного сильнее его и, кроме того, держался настороже. В один миг я вывернул ему руку и завладел оружием.
«Уж не думаешь ли ты, презренный, — вскричал я в свою очередь, — не думаешь ли ты, что мне по душе натыкаться за тебя на каждом углу в прошлом, настоящем и будущем? Уж не решил ли ты, что мне по нраву служить исполнителем воли судьбы? Неужели я ради собственного удовольствия пойду на эту идиотскую затею — пытаться выкрасть у тебя машину времени, зная наперед, что этому не суждено сбыться, поскольку ты стоишь сейчас предо мною? Но — умри, негодяй, ибо так предначертано!» Сказав так, я вонзил ему в грудь кинжал. Он издал душераздирающий крик, и его грязная душонка отлетела в объятия дьявола…
Да, сын мой, я преступник, однако никаких угрызений совести не испытываю. Кроме всего прочего, в тот момент я вынужден был защищать свою жизнь. Жалею лишь, что мне так и не удалось оборвать жизнь этого ничтожества. Увы, мне еще предстоит вновь увидеть его здесь, в Бадари… И спустя одиннадцать тысяч лет — там, в Перголии, после его возвращения, и вновь заколоть его… И опять… Ты знаешь, после всех этих путешествий мне в голову стали приходить довольно тонкие мысли о природе времени… Похоже, время — вещь гораздо более сложно устроенная, чем нам казалось… Но я хочу закончить рассказ.