Фростпанк
Шрифт:
Память о происходящем навевала грусть. Охваченный ею, Биф оперся о подоконник, вздохнул и, наконец, отвернулся от окна.
С тех пор как Додсон старший покинул этот мир, его сын, во всем подражающий отцу, лишился внутреннего стержня. Цель отца, вернее его мечта, всегда была связанна с равными правами для рабочих, в то время как правительство и буржуазия во всю давили на Додсонов, хотя и не имели явных доказательств их причастности к погромам Луддитов.
(Луддиты (англ. luddites) — участники стихийных протестов первой четверти XIX века против внедрения машин в ходе
Время не стоит и чертовы машины уже повсюду. Буржуазия «отплатила» народу после последних выборов законом о работных домах, куда принудительно заключают безработных. В этих домах рабочих держат, точно в тюрьмах, в арестантских халатах, мужчин и женщин - отдельно. Людей заставляют делать тяжелую работу - дробить камни, рассучивать старые просмоленные корабельные канаты, отчего из-под ногтей идёт кровь. Эти дома прозвали «бастилиями для рабочих».
Англия на пороге революции. Народ требует поддержки, а он, несмотря на весь свой авторитет перед людьми уже год как закрылся в себе…
Внезапно Биф встрепенулся и изумленно округлил глаза. Что-то назревает. Что-то вот-вот произойдет. При этой мысли ему тут же вспомнился вчерашний разговор с Обрайтом (сейчас друг, вне всяких сомнений, собирается в новую экспедицию: с тех пор как учёные заметили странные изменения в климате, работы опытному проводнику прибавилось втройне), рассказ о его визите на Север и последующих тревогах. «Помнишь того чокнутого учёного? Снизерс кажется, — сказал Олбрайт. — Он бредил о новом Ледниковом периоде… Так вот сдаётся мне, что он был прав. Буквально носом чую!»
Теперь неладное чувствовал и Биф: наверное, так — каждой косточкой — чувствуют приближение шторма старые моряки. Сердце слегка заныло, предчувствуя беду. Пожалуй, с утренним ритуалом придется повременить.
Хотя…
В дверь постучал один из самых доверенных его слуг, управляющий Бэйли Миллз.
— Доброе утро, сэр, — заговорил он заходя в комнату с начищенным медным подносом, — ваш утренний чай, сэр.
Погруженный в думы, Додсон даже не взглянул на дворецкого:
— Доброе утро, старина, — проворчал он. — Разве… разве вчера я не поменял своё утренне меню?
— К сожалению, все верно, сэр, — ответил Бэйли; он освободил на столе место для подноса, составил на стол стакан и бутылку отборного виски. — Позвольте старому консерватору называть вещи так, как он называл их всю свою осознанную жизнь.
Услышав знакомый звон, Биф улыбнулся и наконец взглянул на Бэйли.
Казалось, управляющий чем-то обеспокоен.
— Не стоит так волноваться. Я ещё не стал законченным пьяницей.
С этими словами сэр Додсон подошёл к столу и плеснул пол стаканчика.
— Если позволите, сэр...
— Конечно!
— С тех пор как умер сэр Морган… репутация семьи Додсон несомненно оставляет желать лучшего: вы начали пить, до сих пор не обзавелись женой и в утренней газете вновь мелькает ваше имя. Вот-вот верхняя палата
Биф задержал стакан на пути ко рту.
— И… в чём же дело? Люди опять бунтуют?
Управляющий положил свежую газету на стол:
— Сегодня городу не до политических амбиций…
Через четверть часа Биф уже торопился по улицам Лондона к эстуарию Темзы, а два нищих мальца Альфред и Робин (глаза и уши в большом городе) разнюхивали дорогу. Эти проворные соглядатаи прошуршали каждую лазейку в городе, а значит знали как избежать нежелательных встреч с хранителями правопорядка и куда более продажными личностями. Всё, что им было нужно, так это получить сигнал от своих друзей промышляющих по городу и тут же указать Бифу верный путь.
Не то чтобы у герцога были какие-либо проблемы с законом… Но в последнее время его авторитет в городе значительно упал, а у семьи Додсон везде найдётся пара-тройка врагов, которые не упустят шанс воспользоваться радикальными методами.
Всюду грохотали заводы и станки. В центре города конечно не увидеть огромных шагающих машин, но более мобильные и разнообразные «мини-автоматоны» двигались по заранее запрограммированным маршрутам и добавляли и без того задымлённому городу ежесекундную порцию дыма, запаха и пара.
Лето и машины…
Сам не зная почему, перед выходом он накинул двубортный редингот и распорядился закупить как можно больше дров и угля во дворец, а также проверить состояние каминов и печек. В Лондоне уже долгое время правил зной. Однако почему Бифу вдруг стало прохладно? Конечно, Додсон знал о том, что в мире происходит какая-то чертовщина. Но неужели написанное в газете правда?
«Никто не выжил»…
Биф резко отчитал себя за беспочвенные тревоги и ускорил шаг.
Погруженный в свои мысли, он уже приближался к причалам, пробираясь через толпу прохожих… Как вдруг столкнулся с крепким высоким мужчиной. Тут же рефлекторно Биф отскочил назад, сунув руку в глубокий карман. Однако миг спустя удивленно произнёс:
— Олбрайт?
Левую щеку человека пересекал уродливый рубец, так хорошо знакомый Додсону с детства.
— Биф! — улыбнувшись, воскликнул Джон. Его взгляд упал на руку товарища. — Неужели ты собрался выстрелить в меня?
Додсон улыбнулся в ответ, однако взгляд его так и остался предельно серьезным. Левая рука Олбрайта также слегка коснулась правого рукава. Биф знал — Джон всегда хранил там умело спрятанный кинжал.
— Нет! Конечно нет. Что… что ты здесь делаешь? Я думал, ты уже переправляешься через Ла-Манш, или сел на паром на Север…
— К черту! Ты читал газету? То-то же! Я хочу увидеть Это своими глазами. Альфред? Ты подрос с нашей последней встречи, парень!
За спиной Джона Биф заметил полицейский патруль и схватив друга за локоть, потянул в сторону причалов.
— Сожалею, но времени для любезностей у нас нет. Рад видеть тебя снова, пусть даже при таких обстоятельствах.
Когда путники обогнули длинный дом и вышли на главную набережную сперва ахнул Альфред, а после и остальные не веря своим глазам.