Галактическое сокровище

Касл Анжела

— Шераз. — Она слышала, как Зей использовал этот термин — «сердце их дома».

Внезапно у нее снова закружилась голова.

— Значит, вы… все четверо… хотите жениться на мне?

— Я не знаю слова — жениться.

— Хм, на Земле, когда два человека становятся законно связанными вместе, это называется вступлением в брак, они становятся мужем и женой.

Казалось, он на мгновение задумался над ее словами.

— Мы действительно проходим церемонию, как только наша избранная женщина принимает

нас. Она связывает нас на всю оставшуюся жизнь. Так что, по земным меркам, да, мы хотим, чтобы ты вышла за нас замуж.

— Святые угодники. — Руби покачнулась на ногах, пытаясь осмыслить эту информацию. Сможет ли она выйти замуж за четырех здоровенных краснокожих сексуальных мужиков-инопланетян?

Бир снова поднял ее на руки, и ее охватил тепло. Желудок тоже выбрал это время, чтобы пожаловаться.

— Ты нуждаешься в еде. Разве посол не покормил тебя?

— Гм, нет, еда, которую он мне дает, почти не съедобна. Я ела только фрукты.

Он крепче сжал ее в объятиях. Она видела гнев на его грозном лице, но это не испугало ее. Она все еще не пришла в себя после разговора о «замужестве».

— Чем скорее мы заберем тебя у него, тем лучше.

Он зашагал быстрее по тихим теперь коридорам космической станции.

* * * * *

— О боже, это очень вкусно! Пожалуйста, можно мне еще немного?

Бир сдержал стон чистой похоти, когда по ее подбородку потекли соки, и ее розовый язык высунулся, чтобы их слизать. То, что она получала удовольствие от такой простой вещи, как хорошая еда, полностью заворожило его. Ему доставляло огромное удовольствие кормить ее с руки.

Она жадно брала каждый кусочек. Зей не прикасался к ней, разве что держал на коленях. Он воздержался, особенно после их разговора в коридоре. Она ни словом не обмолвилась о его признании в желании сделать ее шераз.

«Что, если она нам откажет?»

Они все равно заберут ее у пиклара, несмотря на ее мнение, что никому, нет дела до ее порабощения, кроме них. Они обеспечат ей заботу и безопасность. Это было единственно правильное решение.

— Как ты называешь метки на своей коже?

— Метки? — Она посмотрела вниз. — Какие метки?

— Эти маленькие пятнышки.

— А, ты про веснушки.

— Вес-нуш-ки. — Ему нравились ее человеческие слова, в том числе и те, о которых рассказывала Зей. Грудь и клитор.

— Они самые красивые штучки, которые я когда-либо видел на существе.

Она повернулась в его руках, глядя на него снизу вверх. У нее на подбородке еще оставалась капелька подслащенного молока йолика. Не в силах сдержаться, он наклонился и слизнул. Слегка солоноватый привкус ее кожи в сочетании с йоликом подтолкнул его к грани самоконтроля. Но все же он не решался снять Руби с колен. Ему слишком нравилось обнимать ее.

— Неужели? Я всегда считала их некрасивыми, как и рыжие волосы. Когда мне было семь лет, я отрезала волосы и покрасила их в черный цвет.

Его потрясло то,

что она так поступила.

— Но почему? — Он провел пальцами по ее мягким волосам.

— В школе меня дразнили, называли веснушчатой мордашкой, морковкой и спичечной палочкой. — Руби тяжело вздохнула, и Бир крепко обнял ее, стараясь утешить, как мог. Она снова вздохнула, уютно устроившись в его объятиях.

— Я не понял и половины из того, что ты только что сказала, но понял, что окружающие могут быть жестокими. Мучить другого за их внешний вид показывает, что они недостойные глупцы. Словами не передать, как ты прекрасна для нас.

— Даже если я толстая и непривлекательная?

— Непривлекательная?

Она покачала головой, но улыбнулась.

— Ничего страшного, я уже большая девочка, Бир, ну, во всяком случае, на своей планете. В обществе, откуда я пришла, меня называли толстой, тучной, непривлекательной.

— Это не так. — Для него не существовало в ней ничего, что не привлекало бы его.

— Посмотри на себя, крепкий и здоровый, с большими мощными мускулами, держу пари, у тебя нет ни грамма жира, так как же ты можешь найти такую как я, полную противоположность, привлекательной?

Бир неожиданно почувствовал благодарность за то, что торговец джорвал украл ее из такого деградирующего общества.

— Другие человеческие женщины не такие мягкие, как ты?

— Нет. — Она извивалась в его объятиях, пытаясь оттолкнуть его и вырваться из его рук, но он воспользовался случаем и крепче сжал ее.

— Даже если бы существовали десятки доступных человеческих женщин, ни одна из них не сравнится с твоей мягкостью или твоей бледной и огненной красотой. — Для него это был простой факт.

Она перестала сопротивляться и растаяла в его объятиях. Она взглянула на него из-под ресниц так робко, что у него закипела кровь. Он задрожал из последних сил, пытаясь сдержаться.

— Ты говоришь это не просто так, чтобы я занялась с тобой сексом?

— Я надеюсь, что ты позволишь мне прикоснуться к тебе, поклониться твоему телу и доставить удовольствие. Если ты откажешься, я пойму.

Она моргнула. Он бы все отдал, чтобы узнать, о чем она думает в этот момент.

— Как ты думаешь, сколько у нас времени до возвращения посла?

Он постучал пальцем по коммуникатору в ухе.

— Тэв, время?

— В данный момент несколько часов, сообщу, если что-то изменится.

— Принял.

Она снова заерзала у него на коленях, и на этот раз он отпустил ее.

— У нас есть максимум несколько часов.

Она удивила его, снова забравшись к нему на колени и свесив ноги со спинки стула, на котором он сидел. Руби обхватила его руками за шею. Он с трудом сглотнул, когда она поцеловала его в подбородок, а потом прижалась мягкими губами к уголку рта.