Гаргулья из главного управления
Шрифт:
Я освобождаю руку от бесконечных поглаживаний и поворачиваю замок. Дверь немедленно открывается под действием собственного веса, и я вижу, как он стоит и занимает всю раму.
— Мне нужна помощь, эм, — запинаюсь я, проблеск осознания появляется в моих глазах. Я не планировала, что скажу ему, и все же слова «пожалуйста, помоги мне кончить» тоже не произнесу.
К счастью, ему не нужна вся просьба целиком, достаточно одного слова.
Владыр проскальзывает внутрь движением, которое показывает, насколько он осознает пространство, которое занимает.
Один только его взгляд заставляет меня расслабиться. Он кажется грязным, запретным и всем, чего я хочу.
Я задерживаю его взгляд слишком долго, в то время как мои щеки краснеют, градус за градусом. Теперь это не просто какая-то дикая фантазия, мой коллега занимает большую часть квадратных метров и без того довольно маленькой комнаты.
Я вижу в его глазах нерешительность, он ищет подтверждения того, что мне нужна его помощь.
— Я не знаю, что со мной не так, — говорю я ему слабым голосом, признание, которое, как я думала, никогда не вырвется из моих уст. Я не хочу вот так хныкать ни перед кем, но у меня нет выбора. — Я не могу кончить.
— Я позабочусь об этом, — говорит он мягким и твердым голосом, и да поможет мне Повелитель Зла, я верю ему. Я прислоняюсь спиной к стене и очень хочу позволить ему взять верх.
Я не думаю, что когда-нибудь оправлюсь от его потрясающе низкого шепота, пробирающего мурашками по моей коже, когда он прислоняется спиной к другой стороне телефонного шкафа. Я могла бы протянуть руку и схватить его, если бы захотела, и все же он все еще слишком далеко, чтобы мое либидо могло справиться с этим.
Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Я умираю от желания, но он сдерживается.
Он не торопится, оглядывая меня с ног до головы, не оставляя ни одной молекулы, которой бы не коснулся его обжигающий взгляд. Тесное пространство, в котором мы находимся, исчезает, и я совершенно беззащитна.
Я прижата к стене тяжестью его взгляда, устремленного на меня, когда он говорит:
— Покажи мне, как ты делаешь это.
Отстраненно я думаю, что количество неловкости, которую я испытала перед этим горгульей, выбили из меня это чувство. Несколько дней назад у меня не хватило бы смелости еще шире раздвинуть ноги и провести пальцами по своим влажным складочкам, но теперь я выдерживаю его взгляд, и новая волна желания разгорается во мне.
Мои бедра непроизвольно подергиваются, я выгибаю спину, чтобы удержать равновесие у стены, еще на дюйм занимая оставшееся между нами пространство. Я раздвигаю ноги немного шире, насколько позволяют стены, обнажая свою грязную пизду.
Я наблюдаю, как раздуваются его ноздри и как двигаются его грудь и крылья, жаждущие полностью расправиться, когда я провожу пальцами по самой скользкой части, тонкие нити тянутся от кончиков моих пальцев.
— Может быть, тебе было бы удобнее в другой позе, — говорит он, его
Сначала я не могу понять, что он имеет в виду, и он предлагает мне опереться на его руку. Я беру ее, не раздумывая, его рукав прохладный под моей ладонью, мое сердце учащается. Он опускается на одно колено, позволяя мне прислониться спиной к его бедру. Я стараюсь не садиться на него полностью, почему-то мысль о том, что какая-нибудь из моих телесных жидкостей попадет на его костюм, более унизительна, чем трогать себя у него на коленях.
— Ты знаешь, как это сделать, — уговаривает он меня, его голос похож на низкий рокот, от которого у меня чуть не подгибаются колени. Его хвост крепко обвивается вокруг моего бедра, поддерживая мой вес.
Я не знаю, то ли он имеет ввиду, что верит в мою компетентность, как будто это неотъемлемая, неоспоримая вещь, то ли буквально говорит о том, что я дрочу перед ним, но это то, что мне было нужно.
Я возобновляю свои движения, но на этот раз мои собственные прикосновения заставляют меня дергаться и шипеть. Очевидно, что я изголодалась по сексуальной химии, если простого нахождения с ним в телефонной будке достаточно, чтобы я чувствовала себя так.
Я снова погружаю пальцы внутрь, чувствуя, какая я горячая, скользкая и непостижимо мягкая.
Я ввожу в себя еще один палец, задаваясь вопросом, на сколько пальцев толщиной должен быть его член. Прикосновения к нему, его пьянящий запах оживляют мой разум новым, бесстыдным любопытством. Каково было бы Владу целовать мою пизду, вылизывать меня и трахать меня своим языком? Был бы его язык таким же твердым, как его руки, или больше похожим на его ладони? Мои бедра подгибаются при мысли о его крепком теле, склонившемся надо мной; широкая рука обвилась вокруг моего бедра, а мои колени уперлись в его широкие плечи.
— У тебя так хорошо получается, — шепчет он, в его груди звучит что-то гортанное. Мои глаза распахиваются, чтобы окинуть его взглядом и уловить проблеск возбуждения, дающего о себе знать в его штанах. У меня хватает самообладания не пытаться рассмотреть получше, и я отчаянно жалею, что не делаю этого.
Когда его лицо так близко к моему, невозможно ни с чем спутать темный жар в его янтарных глазах. Он распространяется по моему телу, как лесной пожар, и я откидываю голову назад с громким стоном, когда меня охватывает разрядка.
Я раздвигаю ноги еще шире, трахая себя одной рукой, покачивая бедрами вверх, и торопливо потирая клитор другой. Во мне начинают зарождаться разные виды удовольствия, каждое пытается говорить громче другого, звать и отвечать в ритме, который становится все быстрее. Я грязная и бесстыдная, ужасная и замечательная, проклятая и несломленная, и я люблю каждую частичку этого.
Когда приливы моего оргазма отступают, я спотыкаясь пытаюсь встать и оторваться от него. Мы не произносим ни слова, пока приводим себя в порядок, превращаясь в более аккуратные, менее явно запутанные версии самих себя.