Где найдешь, где потеряешь…
Шрифт:
Весь день она провела как на иголках, раз за разом проигрывая в голове будущий разговор с Николаем. Она представляла, как вынудит его на откровенность или мастерски прижмет. Потом ей казалось, что у нее вообще ничего не получится. Когда пришло время выезжать, она вдруг малодушно подумала – а может, ну его все к чертям. Плюнуть на все. Завалиться с книжкой на диван. А потом сказать Власу – надоело…
– Не дури, – сказала она своему отражению в зеркале.
Она выехала пораньше. Поэтому ей пришлось еще с полчаса толкаться в вестибюле, ожидая начала посещения
Когда час посещения настал, посетители с
пакетами поспешно разбрелись по палатам. Анфисе было неудобно идти ни с чем, она купила у продавщицы в холле ветку бананов, апельсин и пачку печенья. Когда она подошла к двери семьсот пятой палаты, из нее вышел молодой черноволосый парень в спортивном костюме:
– Здравствуйте! – обратился он к Анфисе. –А вы к кому?
– Я? – Анфиса на минуту опешила. – К Николаю Кушниру. А что?
– Ничего, – пожал он в ответ плечами. – Только Колька посетителей к себе не ждал и ушел.
– Как ушел? – изумилась Анфиса. Николай почему-то представлялся ей лежащим пластом в постели.
– Да нет. Я имею в виду – из палаты ушел. Он вон там в холле, в конце коридорчика сидит… – и парень махнул рукой дальше по коридору.
– Спасибо, – поблагодарила Анфиса и пошла искать Николая.
Тот одиноко сидел в холле, обставленном мягкой мебелью: два дивана, кресла, посередине пустой журнальный стол. Журналами и газетами в наше время в больнице не балуют, потому что средств на их выписку просто не остается. На подоконниках стояли горшки с цветами. В холле, кроме Николая, никого больше не было.
– Привет, – сказала Анфиса, подойдя к нему.
Он поднял голову, как будто что-то рассматривал на полу, и глянул на Анфису.
– Привет, – удивленно ответил он. – Вы как меня здесь нашли?
– Да я вам сама «Скорую» вызывала… И на работу к вам звонила, сообщить, что вы в больницу попали… – И Анфиса села рядом с ним.
– А-а, – протянул Николай. – Ангел-хранитель…
– Я вот вам тут принесла, – Анфиса достала пакет с бананами и прочим и поставила на диван рядом с Николаем. – Я, правда, не знаю вашего вкуса, так что не обессудьте…
Он глянул на пакет и, кивнув головой, поблагодарил. Выглядел он очень неважно: лицо было каким-то серым, глаза впалые, а руки слегка тряслись. Он молчал, вновь уткнувшись взглядом в пол. Анфиса никак не могла найти тему для разговора, но не начинать же сразу крутить тут запись.
– Живые, – сказала она, кивнув на цветы.
– Да, к счастью, – ответил Николай, тоже глянув на цветы. – Слава Богу, что в наших больницах еще не отдали дань моде и не напихали во все углы горшки с искусственными. Я поэтому здесь и отдыхаю от палатной суеты, там все чего-то беспрестанно болтают. А зачем? – Он пожал плечами. – Здесь, правда, холодно, но все равно среди них, – он кивнул на цветы, – хорошо. Если бы разрешили, я бы прямо здесь свою кровать поставил и спал бы. Даже уходить не хочется.
– А зачем, давайте здесь посидим, – предложила Анфиса. Ее вполне устраивал этот пустынный холл.
– Здесь довольно прохладно, – вновь напомнил Николай. –
– Нет, я тепло одета… И потом я люблю цветы… – Анфиса тоже не выносила искусственных
цветов, заполонивших все московские учреждения и уже начавших проникать в московские квартиры.
– Не знаю, как вы, а я когда в магазин захожу или там в банк, так такое чувство, будто с работы не уходил, а просто переместился из одного траурного зала в другой… А эти, как их… рестораны понатыкали возле своих дверей искусственных пальм и рады, а чему? Живые живому радоваться должны.
– Я согласна… У меня тоже искусственные вызывают такое же чувство, и я не могу понять людей, украшающих ими свои квартиры, – Анфиса была рада, что Николай разговорился.
– Ну, это уже хуже меня двинутые, – он крутанул пальцем у виска. – Двинутые. Раньше за попытку самоубийства всех в Белые Столбы прятали минимум на месяц. Времена меняются. Права человека. Теперь в Белые Столбы меня можно только с' моего согласия. Прогресс?
– Прогресс, – кивнула Анфиса.
– Ладно, так о чем вы меня спросить хотели? Не так же просто вы сюда приехали?
– Я… – Анфиса запнулась, слишком уж неожиданно он задал ей этот вопрос. – Я с вами о Светлане поговорить хотела, – собралась она с духом.
Анфиса ждала, что он скажет, что ничего не знает, да и не о чем тут говорить, но он молчал.
– Она пыталась вас отравить, – тихо сказала Анфиса.
Он отрицательно замотал головой.
– По-моему, вы лжете, – Анфиса была уже в этом уверена, как и в том, что Светлана дала ему отраву. Из разговора о цветах она поняла, что
Николай слишком любил жизнь, чтобы уйти из нее добровольно, даже из-за любви. Ведь не наложил же он на себя руки, узнав, что она вышла замуж…
– Нет, я сам, – твердо сказал он.
Анфиса решила, что пора. Она открыла сумочку, покопалась в ней, достала диктофон. Глянув на него, Николай удивленно поднял брови.
– Я встречалась с ней и хочу, чтобы вы кое-что послушали. – И Анфиса нажала кнопку. Из диктофона зазвучал голос Светланы, перебиваемый вопросами Анфисы.
Единственно, чего опасались Анфиса с Власом, когда решали прокрутить Николаю эту запись, так это его реакции – главное, не навредить ему, не вывести его и так неустойчивую психику из нормы. Поэтому Анфиса внимательно следила за выражением его лица. Но оно было совершенно спокойно, он даже пленку всю дослушал до конца, не сказав ни слова.
– Вы что, уже знали об этом? – вырвалось у Анфисы, когда запись кончилась.
– Нет, но это просто расставило все по своим местам. Спасибо вам, – Анфиса все же заметила, что голос его дрожит.
Он не смотрел на Анфису, поэтому она незаметно поставила магнитофон на запись и прикрыла сумочкой.
– Так почему она хотела отравить вас? Что такое вы о ней знаете? – напирала на него Анфиса.
– Главное, – ответил Николай. Вдруг он нервно вскочил и начал ходить взад-вперед по холлу. Он теребил свои руки и все повторял: – Она мне все