Где-то во Франции
Шрифт:
Тоже ложь.
– Может быть, все это тут и ни при чем. Просто они хотят видеть вас на Пасху.
– Может быть. Но все равно… я не допущу, чтобы вам досталось за это, Джон Прингл. Клянусь вам.
– Да обо мне и не думайте. Вам нужно на поезд успеть. Поспешите.
– Желаю вам счастливой Пасхи, и, пожалуйста, передайте мой привет вашим родителям.
– И вам того же желаю, мисс Лилли.
Она бегом вернулась в дом, уложила свои вещи в чемодан, попросила подготовить коляску до Пернита. Ее тревога росла с каждой минутой.
И хотя она пыталась не принимать всерьез озабоченность Джона Прингла, она при этом прекрасно понимала, что ее ждет в Лондоне. Сущий кошмар.
Не успела Лилли войти в Эшфорд-хаус, как мистер Максвелл бросился ей навстречу.
– Леди Элизабет! Слава богу, вы приехали.
– Что-то случилось, мистер Максвелл? Надеюсь, я не очень опоздала.
– Нет, леди Элизабет. Просто ваши родители… они ждут вас в голубой гостиной.
Лилли поднялась по лестнице, удушающие щупальца страха мешали двигаться. Родители никогда не спешили встретить ее с объятиями, когда она возвращалась откуда-то домой.
Мать неподвижно сидела за столом в центре гостиной, а отец нервно выхаживал по комнате за спиной жены.
– Мама, папа… в чем дело? Что случилось? – Комната чуть не опрокинулась перед ней, и ей пришлось схватиться за дверной косяк. – Эдвард? – спросила она, и глухое эхо ее голоса разорвало тишину в комнате.
Ее отец поспешил к ней, подвел ее к стулу по другую сторону стола от матери.
– Нет, твой брат в порядке, насколько нам известно, – сказал он. – Боюсь, тут дело в другом.
Наконец леди Камберленд подняла глаза, и Лилли показалось, что мать сейчас увидела ее впервые в жизни. Она подняла с колен стопку писем и швырнула их на стол.
– Что это такое, Элизабет?
Лилли взяла верхнее письмо и в ужасе увидела, что оно, как и все остальные, от Робби.
– Значит, вот почему я в последнее время не получала от него писем. Вы похищали всю мою почту или только письма от капитана Фрейзера?
– Молчи! – вскрикнула ее мать. – Я тебя спасаю от самой отвратительной связи. Чем меньше тебе придется общаться с этим человеком, тем лучше. Как давно ты с ним переписываешься?
– Ты не имеешь права задавать мне такие…
– Как давно?
Бешенство в голосе матери так не вязалось с ее обычным поведением, что пугало Лилли.
– С осени. Как давно ты похищаешь эти письма?
– Я прочла все твои входящие и исходящие письма с января, когда одно из его писем было доставлено сюда. Я его, естественно, вскрыла и пришла в ужас. Он обращается к тебе по имени. Он пишет о вещах, которых ни одна порядочная молодая женщина не должна знать…
– Он ведет себя со мной честно. Он меня уважает.
– Ты глупая девчонка. Это все равно что связаться с лавочником. Я действую в твоих
– Капитан Фрейзер стоит десятка расфуфыренных, пустоголовых, никчемных оболтусов, которых ты пытаешься подсунуть мне год за годом. Ты понятия не имеешь, чем он занят, а если бы имела, то не списала бы его так вот запросто со счетов, – сердито оборвала ее Лилли.
Мать удивленно уставилась на нее – для нее в новинку было слышать такие страстные речи от дочери. Лилли решила, что должна вернуть разговор в более спокойное русло.
– Извини меня за эту вспышку, мама. Да, я восхищаюсь капитаном Фрейзером. Да, мы переписываемся уже несколько месяцев. Но ты же своими глазами видела, что это совершенно невинная переписка.
– Ничего невинного в этих письмах нет, а потому вашей переписке должен быть положен конец.
Прежде чем Лилли успела возразить, ее мать сообщила еще одну новость.
– И это еще не все. Мы получили письмо от викария. Мистер Берджесс пишет, что видел тебя за рулем грузового авто из поместья.
Ответить на это она могла только куражом.
– Откровенно говоря, я и не думала, что это может вас как-то обеспокоить. Вы же никогда не запрещали мне садиться за руль.
– Мы, может, и не облекали этот запрет в слова, но тот факт, что ты скрывала это от нас, говорит, что ты прекрасно понимала, как я буду на это реагировать. Ты в очередной раз продемонстрировала, какая ты двуличная, какая неблагодарная…
– Ах, мама. Только ты и можешь считать такое безобидное занятие, как вождение авто, актом двуличия. Признаю, наверное, мне следовало быть более открытой с тобой. Но вы двое упорно считаете меня малым ребенком, к тому же пустоголовым. А мне уже двадцать, почти двадцать один. Давно пришло время дать мне столько же свободы, сколько имеют мои ровесницы.
– Не пытайся отвести разговор в сторону от твоих проступков, Элизабет. Ты прекрасно понимаешь, что нам придется уволить Джона Прингла.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Лилли смогла ответить.
– Он не сделал ничего плохого, и вы это знаете.
Мать больше не смотрела на Лилли напрямую, ее глаза теперь были прикованы к какой-то точке на дальней стене.
– Мы с твоим отцом решили дать ему и его семье две недели на то, чтобы собраться и покинуть коттедж. Это более чем щедро.
– Джон Прингл работал на нашу семью всю жизнь. Как и его родители. И вы хотите выставить его за дверь из-за такого пустяка?
– Он должен был думать головой, прежде чем пятнать семейную репутацию подобным образом.
Безмерное отчаяние охватило Лилли. Она подошла к отцу, прикоснулась пальцами к его рукаву.
– Как ты можешь стоять в стороне и допускать такую несправедливость? Принглы верно служили семье на протяжении нескольких поколений. Обращаться с ними таким образом отвратительно и заслуживает всякого презрения.