Генерал Дроздовский. Легендарный поход от Ясс до Кубани и Дона
Шрифт:
— Господин полковник, я такого приказа своим солдатам не отдавал.
— Охотно верю, господин фон Науман. Я не претендую на весь склад снарядов, брошенный красными. Хотя снаряды захватили сегодня мы.
— О чем речь? Пожалуйста, берите все.
— Все нам не нужны, только то, что уже погружено на подводы.
— Сколько на них погружено снарядов?
— Пятьсот штук.
— Забирайте их. Ведь большая часть трофеев остается у германской армии, не так ли, господин полковник?
— Именно так. Как мне доложили, на складе
— Будете вывозить сейчас?
— Да, желательно. Но мне нужна записка на имя начальника вашего караула, чтобы избежать всяких недоразумений.
— Сейчас будет написана.
— Благодарю…
Майор фон Науман разрешил добровольцам беспрепятственно посещать Каховку во время их дневки в Любимовке. В городе работали все лавки. Бригадные интенданты смогли закупить здесь несколько пудов бензина, масла и пакли для чистки оружия и многое из того, в чем нуждался отряд.
„Совместные“ действия 1-й русской добровольческой бригады с германским и австрийским пехотными батальонам по „взятию с боем“ Каховки вне истории не остались. Они дали основание главнокомандующему вооруженными силами Советской Украины В. А. Антонову-Овсеенко сказать в своих „Записках о Гражданской войне“ (том второй) следующее: „…Кроме немецких частей вели наступление австро-венгерские части, русская офицерская ударная бригада, созданная генералом Щербачевым на Румынском фронте, а также гайдамацкие части“.
…Дроздовский лично принимал в отряд каховских добровольцев. Часть юношей отговорили родители не ходить на войну. Но были и другие случаи. Один отец привел двоих своих сыновей, сказав приемной комиссии:
— Я служил, пусть теперь и они послужат патриотическому делу, нашей России…
Командир бригады распорядился так:
— Юных добровольцев — в артиллерию, пока не обстреляются. Добровольцев основательных, с военным опытом — в пехоту.
Встала проблема („горе“), как новых людей обмундировать, винтовки для них нашлись. Шинелей запасных нашлось всего штук пятнадцать. Однако ушлые бригадные интенданты обнаружили на одном из местных складов много рубашечного защитного материала и заказали местным портнихам быстро сшить из него гимнастерки.
Когда доложили радостно о том полковнику Дроздовскому, он отреагировал на услышанное так:
— Молодцы! Мне бы быстрее одеть новых добровольцев в солдатское.
— Будут одеты, Михаил Гордеевич, не волнуйтесь. Все отдано в шитье местным мастерицам.
— Они не успеют сшить. Завтра уходим из Любимовки дальше.
— Тогда как прикажете быть?
— С портнихами расплатиться. Что не успели — увезти кроеное и оставшийся материал с собой. Дошьем на новом месте…
В Каховке состоялся военный парад: 1 — я русская добровольческая бригада промаршировала по центру под Андреевским флагом 2-го полка Балтийской дивизии. В данном случае Михаил Гордеевич решил все же поостеречься, приказав Михаилу Кузьмичу Войналовичу:
— Что
— Да, посылал нашего офицера, прапорщика Ольшевского, под видом местного жителя на тот берег. Разведал все.
— Кто там, кроме австрийцев?
— Свежий немецкий батальон пехоты, батарея полевых пушек. Пулеметов прибыло много.
— Как смотрится настроение германцев? Здесь, в Каховке?
— Если не считать майора Наумана, как будто стали к нам не столь благосклонны.
— В чем это видится?
— Караул у снарядного склада удвоен. Поставлен пулемет. Мост блокирован австрийскими патрулями.
— Значит, пора нам уходить от Днепра.
— Как быть с парадным расчетом, Михаил Гордеевич?
— Надо еще раз поостеречься. Только одну роту на парад, оба эскадрона и взвод конно-горный.
— Остальным что приказать?
— Не расхолаживаться. И готовиться к маршу дальше…
…Следующим маршрутным пунктом стало большое селение Серогозы. Красногвардейский отряд из местных оттуда ушел заранее. К Дроздовскому обратился директор гимназии, эвакуированной во время войны из Риги, просил оружия для гимназического отряда самообороны. Тот отказать в такой просьбе не смог старому гимназическому учителю:
— Я прикажу выдать вам десять трехлинейных винтовок с патронами.
— Премного благодарен. Вооружу ими учителей, старших гимназистов, что покрепче.
— Вы в армии сами-то служили?
— Нет, не довелось. Служил государю по гражданской части.
— Это хорошо. Тогда обратитесь к кому-нибудь из местных, к офицеру или надежному бывшему старому солдату. Пусть научит ваш отряд самообороны обращаться с оружием.
— Премного благодарен вам за такой дельный совет. Есть у меня на примете такой человек.
Когда походная колонна выступила из Серогоз, начальник бригадного штаба Войналович, подъехав к Дроздовскому, заметил как бы между прочим:
— Михаил Гордеевич, что-то мы ведем себя не как на войне.
— А что такое, Михаил Кузьмич?
— Сегодня меня штабные связисты осадили. Серьезные у них к нам претензии есть.
— Чем они недовольны?
— Пересказали сначала ваши слова, Михаил Гордеевич, что бригада вошла в зону действий красных.
— Ну и что? Оно действительно так и есть.
— Тогда почему мы не портим им телеграфную связь? Вот в чем нас упрекнули наши связисты.
— Они правы. Верное дело сказали. Прикажите, чтобы теперь по дороге портили телеграфные линии. Чтобы лишить большевиков возможности передавать сведения о нас.
— Есть рвать провода и пилить телеграфные столбы…
…Бригада „дроздов“ пылила по дороге на Мелитополь, уже несколько дней не имея боевых столкновений. В провианте добровольцы особо не нуждались: местное население, особенно хуторяне, сами привозили к дороге разные продукты своим „избавленцам“. Деньги зачастую брать отказывались.