Генератор Кошмаров
Шрифт:
– Ш-ш-ш, не бросайся словами, - юноша приложил к искусанным губам Дейзи указательный палец. – Никогда не проси ничего у тех людей, в которых ты хоть на йоту сомневаешься.
– Я не сомневаюсь в ТЕБЕ. И мне этого достаточно. И… Я же люблю тебя, дурака, понимаешь ты или нет?! Боже, ну почему я вынуждена говорить тебе это при таких обстоятельствах?.. Хотя ты и сам всё знаешь.
Алан нежно взял лицо готовой опять зареветь девушки в ладони и улыбнулся:
– Дейзи, даю слово, что я сделаю
Дейзи на несколько секунд оторопела. Алан говорил буднично и спокойно, словно он рассуждал о недавно вышедшем на экраны кинофильме. Но что-то в его голосе, в манере выражаться указывало на то, что юноша и не думает шутить. И она, поёжившись, поймала себя на мысли, что и впрямь не завидует тому, кто перейдёт Алану дорожку.
– Алан, можно тебя попросить?
– Проси. Сегодня я ни в чём не посмею тебе отказать.
– Люби меня, Алан Блейз… Пожалуйста. Хотя бы сегодня. Полюби меня ещё один разочек, пусть ему даже и суждено стать последним. Возьми меня. Я так тебя хочу…
Дейзи потянулась к нему приоткрытыми пухлыми губами, и он не смог ей отказать. Не сейчас. Не сегодня.
____________________________________________
Грэм Лоулес разбил четвёртую тарелку и понял, что если так и дальше пойдёт, то он перещёлкает всю посуду в баре ни за понюшку табака. Нет, бывало, конечно, что он и раньше ронял тарелки на пол, обеспечивая уборщиц дополнительной работой, но чтобы четыре тарелки с небольшими интервалами в течение сорока минут?! Тонкая дешёвая керамика не выдерживала никакой критики, проигрывая твёрдому дубовому полу по всем статьям.
Хозяин «Вперёд на ногах – обратно на руках» всегда начинал работать после часа пополудни, педантично проверяя содержимое пивной бочки и пересматривая вымытые бокалы. Остальные сотрудники сего популярнейшего среди местного населения заведения подтягивались к бару немногим позже. И всегда заставали хозяина уверенно и неколебимо стоящим за барной стойкой, с неизменным полотенцем через плечо и какой-нибудь кружкой в руках. Или тарелкой. По старой привычке некоторые тарелки он любовно протирал по второму и по третьему разу. Сегодня эта безобидная привычка немилосердно выходила ему боком.
…. Стряхивая с зелёного зонта, больше смахивающего на пляжный шезлонг, дождевые капли, в бар вошёл Большой Том. Здоровяк торопливо протиснулся в дверной проём и сложил зонтик. Оставляя на безупречно чистом полу мокрые отпечатки огромных лапищ сорок пятого размера, вышибала, отдуваясь, подкатил к стойке и взгромоздился на один из круглых табуретов. Неодобрительно хмурясь (опять–таки больше по привычке, ибо амбал патологически неисправим!) Лоулес поставил
Благодарно кивнув, Большой Том молодецки крякнул и мощно заглотил сразу половину ароматного ячменного напитка. Вытерев тыльной стороной ладони с мясистых губ остатки пены, вышибала вопросительно уставился на Грэма.
– Ну давай, босс, выкладывай. Чего уж там таиться то…
– Ты о чём, Томми-бой? – сделал недоумевающее лицо хозяин бара.
– Не крути хвостом. Я ж, когда только вошёл, сразу понял, что стряслось чегой-то!
– Неужели? – Грэм небрежно искал на перекинутом через плечо полотенце грязные пятна.
– Ага. У тебя на морде было такое выражение, как будто к тебе вернулась твоя последняя жена. Как там хоть звали эту ведьму?.. Джойс? Джулия? А?..
Грэм непроизвольно вздрогнул и гневно цыкнул на верзилу:
– Типун тебе на язык, идиот! Не поминай чёрта, а то не ровен час, накаркаешь…
– Ха-ха, ты до сих пор боишься этой старой кошелки! Чего скис то сразу? Иль чего другое случилось? Не темни.
Лоулес облокотился о вытертую до блеска поверхность стойки и, глядя Тому в глаза, сказал:
– У тебя когда-нибудь было такое ощущение, что вот-вот должен наступить неминуемый конец света, а ты ничего путного и не успел сделать в своей жизни? И тебя одолевает такая тоска смертная… И кажется, что и жил то зазря. Впустую.
Вытаращившись на хозяина как бык на бойне, увидевший занесённую над ним кувалду, Большой Том честно ответил:
– Не-а. Да ни в жисть! Я что, дурак какой?
– Я сегодня разбил четыре тарелки и сейчас топчу их осколки, как петух в курятнике топчет кур.
– Да не… - засомневался вышибала. – Петух не так топчет… Хм, а причём здесь вообще тарелки?
– Отчётливо воняет каким-то дерьмом, дружище. Не чуешь?
Доверчиво втянув широкими ноздрями воздух, Большой Том с сомнением сказал:
– Да не, не похоже, чтобы кто-то насрал где в уголке. Но я проверю на всякий случай…
– Ты кретин полоумный! – раздражённо рявкнул Грэм. – Я тебе толкую, что у меня на душе кошки скребут, а он мне про обосранные углы втирает! Нет, ну не идиот?
– Да я чо… Я ж ничо!
– Убирайся с глаз моих! – махнул рукой Лоулес. – Иди вон лучше передвинь дальний столик поближе к стене, а то проход загораживает. Трезвый то пройдёт без проблем, а вот пьяный обязательно зацепится.
Обиженно надувшись, Том выхлебал из кружки недопитое пиво и тяжёлой поступью идущего на Голгофу отправился выполнять поручение. Но не пройдя и половину пути, Том спохватился и спросил:
– А чего это я Дейзи не вижу? Обычно она не заставляет себя долго ждать. Запаздывает девчонка!