Героин
Шрифт:
— Допустим. А что вы от меня хотите?
— Мы, то есть я и Гавриловна, хотим, что ты с них денег срубил. Ситуацию разрулил в свою пользу и нас не обидел, так как мы к тебе приближены. Что скажешь?
— Скажу, что мне деньги больше вас нужны. Тем более что вариантов других у меня все равно нет.
— Значит, он сказал: «Поехали»?
— Сказал. Сейчас будет буря секса, моя заторможенная уже копытом бьет, а где-нибудь под утро, в конце смены, мы к этому вопросу вернемся.
— Уговорил. Как известно, лучшие воспитатели для девочек это солдаты, а для мальчиков
— Правильно. Наконец Ноготь поднял мне настроение, а то сидел, зевал и слушал лепет подростка, никогда еще не бравшего в рот спиртное. Подождем до утра, послушаем, что утром пахан скажет. Наконец все ключевые будут принимать отдельные лица, имена которых неизвестны, но их подвиги впечатляют.
Комсомолец я, комсомолец! И как радостно думать мне: За такой вот билет комсомольский Погибали мальчишки в огне.Дрожу от нетерпения, одним словом. Жду, когда ты порадуешь нас запретными плодами своих раздумий и поэтических фантазий.
— Вот-вот, я как носки, мне настояться нужно.
Пошли, душа моя, мой белокурый ангел. Опять гляжу поверх твоих колен.Какая все-таки замечательная штука сдобренный легким садизмом секс. Как он спасает от депрессии, и от прыщей заодно. Для начала посмотрим, какое новое упражнение ты выучила. Кстати, и я о тебе позаботился, для тебя педагогический этюд приготовил. И вообще, мужайся, дорогая. Я решил открыть школу для девочек при сковском сумасшедшем доме. Предметов в школе для девочек будет только четыре: «Технология и искусство традиционного полового акта», «Технология и искусство минета», «Технология и искусство анального полового акта» и «Кулинарное искусство». Кто не сдают экзамен на «отлично» — разбираем на запчасти.
— Ну и правильно. Как говориться: «Попутного ветра в синюю жопу или ни дня без «Читы-Дриты». Кстати, заторможенная, я спросить у тебя хотела, а как ты догадалась, что тебя на запчасти собираются разобрать? У меня давно уже чувство было, что вы, сумасшедшие, чувствуете смерть свою. Вот ты, конкретно, откуда ты знала? Ведь четко у Ногтя просила, чтобы не убивали тебя.
— Клизму мне вечером сделали, Гавриловна. Кому вечером клизму делают, тот на завтра исчезает.
— Хм, правильно, и ни какой мистики. К операции готовят, кишечник чистят. В других случаях если клизму и ставят, то утром. А чокнутые наши это и заметили.
— Так, для начала прибери все в этой комнате.
— Одетая?
— Одетая. «Ладно, вроде что-то наклевывается. Хотя в целом положение не веселое. Сам я вызывают оправданную жалость. Вроде бы снова готов к бою и опять рвусь в спальню. Но в действительности вялый, апатичный. Мысли живо перекатываются в голове навозными катышками, в фантазии я еще жесток и извращен, но делать ничего не хочется. Даже говорить.
— Слушай, а ты «Муму» читала? Ну что ты в волнении заморгала глазами, не читала, так не читала. А «Три поросенка?» Кончай с уборкой, кстати, пришло время раздеваться.
— Не читала.
— А хоть что-нибудь читала?
— Читала. И даже сама стихи сочиняла.
— Да ну!? А я думал ты литературное быдло. Давай, быстренько снимай трусики и процитируй. Приятно, черт подери, осознавать, что твоей наложницей стала поэтесса с большой грудью. Пусть даже чуточку ненормальная. Давай, становись на табуретку и декламируй.
Юношей, живущих в наше время Мы должны любить не за лицо, Мы должны любить их не за это, А за что-то главное еще.«Хомяк, конечно, самостоятельно руководить командой не может. Ребята, в общем, обречены. Моя жена Офелия. Скоро она родит ребенка. А может быть, уже родила? Беспомощное лицо кавказской национальности с грудным ребенком на руках. И дом у нее отберут и саму, заодно, грохнут. Но бурные эмоции меня по этому поводу не переполняют. Впрочем, испытать бурные эмоции мне, видимо, уже в принципе не дано».
— Слушай, а почему ты стоишь на табуретке?
— Вы сказали.
— Замерзла?
— Очень.
— Ладно, лезь под одеяло. А то посиневшие губы убивает всю негу! Да-а. Ходят легенды, что у азиаток очень узкие, что приносит уйму удовольствия. Ты азиатка?
— Я!?
— Судя по курносой физиономии — нет. Но сейчас проверим.
— Ой. Матушки-батюшки! О-ой!
— Спасибо, томная моя.
— О, пожилой следователь! Сколько лет, сколько студеных зим. Решили к нам в сумасшедший дом заглянуть? Милости просим.
— Здорово, Колян. А ты молодец. Мы с тобой одного года, а ты все такой же конь. На живот и намека нет.
— Откуда живот? Работа у меня такая, санитар в психушке, тут физическую форму надо держать, а то самому башку снесут. Родственника своего навестить решили?
— Как он?
— Вы, гражданин пожилой следователь, прежде всего расслабьтесь. И в сумасшедшем доме люди живут. Что делать, болезнь. Вот и родственничек ваш осваивается, девку себе завел с большими грудями.
— И что, ее дупло имеет широкий пиар в азербайджанской диаспоре?
— Да нет. Тихая такая девка. Заторможенная. Под тридцатник, а мозгов лет на десять. Аккуратная сильно, все время моет что-то или себя трет. Раньше ее даже лечили от этого, а теперь вроде тише стала. И мужиков у нее никогда не было, так, если изнасилует кто иной раз. Сиськи там на троих росли, а одной достались. Твой племяш у нее первый, можно сказать. Сейчас как раз над ней работает. Судя по стонам и возгласам жуёт свои трусы, пытаясь разогнать ошарашенных мондавох. Он вообще молодец у тебя, даром что сумасшедший. Радует подругу регулярно. Сейчас пойду, позову его.