Гибель Византии
Шрифт:
Он перевел дух и с восхищением уставился на все еще дымящееся жерло пушки.
— Уж если мои храбрые воины так перепугались при выстреле, то я предвкушаю ужас, в который она подвергнет моих недругов.
— Это творение мастера, — подтвердил визирь. — Оно разнесет в пыль любую стену.
— И стены Константинополя? — живо обернулся к нему Мехмед.
— Не желаю своей самонадеянностью гневить Аллаха, но я думаю, что так должно быть.
— Твой гений ниспослан тебе свыше,
Венгр вздрогнул, но поклонился. Меньше всего ему хотелось быть заколотым или отравленным ревнивыми к милостям султана придворными. Помимо этого, хотя и не искушенный в дворцовых интригах, он знал, как легко переходит благоволение азиатских владык в безудержный гнев и потому предпочитал держаться вдали от превратностей судьбы.
— Мой повелитель, — он склонился в глубоком поклоне. — Не лишай меня радости трудиться на благо твоего величия. Ведь если я буду присутствовать на твоих трапезах, кто будет лить для тебя новые пушки?
Мехмед было нахмурился, но затем его лицо прояснилось.
— Ты прав, христианин. Мне нужно будет много пушек, очень много.
Он пришпорил коня, но тут же натянул поводья.
— Мне странно, что царь Константин оказался столь недальновиден, что не только пренебрег твоими услугами, но и позволил тебе беспрепятственно покинуть свои владения.
Венгр вновь поклонился.
— Он был безденежен и плохо ценил мое умение. Я же работаю хорошо только тогда, когда кошель на боку тянет мой пояс к земле.
— Казначей позаботится, чтобы тяжесть твоего кошеля не давала тебе забывать о нем, — пообещал султан.
В это время вернулись посланные в поле воины. На лице Улуг-бея читалось изумление, смешанное с изрядной долей почтительного страха.
— Ты можешь поступить со мной как с лжецом, повелитель…..
— Ну? — нетерпеливо спросил Мехмед.
— Ядро опустилось более чем в тысяче шагов отсюда и вырыло яму, в которой легко может поместиться целая сакля. Мы поначалу не поверили своим глазам….
Мехмед сделал ему знак умолкнуть и вновь повернулся к визирю.
— Я не ошибся в этом гяуре. Я молод, но вижу людей насквозь: еще тогда, когда он стоял передо мной в поношенной одежде и драной обуви и смиренно просил покровительства, мои глаза разглядели в нем великого умельца. Греки падут на колени, когда перед ними предстанет эта пушка.
Он мелко засмеялся и хлестнул коня плетью.
Когда султан и его свита скрылись вдали, венгр приблизился к своему детищу и ласково погладил его горячий бок.
— Ты не подвела меня, моя крошка. Если бы твоя утроба бы лопнула…..
Он замолчал, так как даже
ГЛАВА XIV
Беда пришла с той стороны, откуда ее ждали давно.
Получив на руки письменный приказ, адъютант императора поспешил к Кантакузину. Стратег развернул врученное ему послание, бегло пробежал его глазами и приказал подвести коня.
— Не подскажет ли благородный Димитрий, где мне искать мастера Феофила? — спросил гонец.
— Не более часа назад он был у Семибашенного замка. После того, как протостратор ознакомится с распоряжением государя, от моего имени добавишь, что ему нет нужды отвлекаться от дел — в Галату отправимся мы с мегадукой.
Подозвав к себе Романа, он, в сопровождении двух гвардейцев, направился к набережной Перама.
— Что случилось, дядя? — спросил Роман, поравнявшись со стратегом.
— От василевса только что пришло сообщение: в Пере, в нескольких милях от границы Галаты, начата разбивка военного лагеря. По донесениям лазутчиков, скоро там обоснуются не менее трех полков османской конницы.
Выехав на пристань через ворота Платея, Кантакузин направил одного из гвардейцев к мегадуке, другого — к распорядителю порта за паромом. Не спускаясь с коня, он ждал, нетерпеливо покусывая усы.
Мегадука прибыл с южной стороны Залива, от ворот Неория. Известили ли его посыльные императора, или сведения пришли к нему иным путем, но он уже знал неприятную новость.
— Началось? — спросил он после традиционного приветствия.
— Да, — столь же кратко ответил стратег.
Вскоре подогнали паром — две сцепленные бортами баржи с деревянным настилом на всю ширину палуб и небольшим навесом для защиты от непогоды. Установленные на корме барабаны со скрипом принялись наворачивать на себя пеньковые канаты; паром дернулся и отчалил от пристани.
За все время переправы димархи не обмолвились ни словом. Стратег беспокойно мерил шагами рассохшийся, белесый от соли палубный настил, мегадука же внимательно, будто впервые, рассматривал удаляющиеся стены и башни Константинополя.
На противоположном берегу их уже ожидал Алексий. Поприветствовав димархов, он сообщил им, что место для переговоров подготовлено на пришвартованной у пристани ромейской галере. Что подеста и начальник гарнизона уже извещены и должны прибыть с минуты на минуту.