Глубынь-городок. Заноза
Шрифт:
пожил здесь недели две. Четвертое…” Ключарев оглянулся через плечо и свистнул:
— Вот она какая махина опять за нами гонится!
Скуловец вскинул было кнут, но тоже обернулся. Растревоженный “правильным” разговором, был он
сейчас словно ветром подбит: так и рвался вперед.
— Ничего, Адрианыч, бывает, и черная туча обернется белым облаком!..
К свинарнику они подъехали со стороны леса. Скуловец замешкался, привязывая к стволу лошадь, а
Ключарев
грязно, что дух захватывало, а подошвы скользили по жидкому навозу.
В кормокухне текла крыша, сквозь потолок светилось небо, опоясанное радугой. На деревянном ящике
сидело несколько женщин, замотанных до бровей платками. Двое мужчин в грубошерстных зипунах — один
обутый в резиновые сапоги, другой в лаптях — курили, прислонившись к закопченным стенам. У их ног,
свернувшись, дремал пес.
Женщины — почти все очень молоденькие — тотчас стали игриво пересмеиваться и охотно заговорили.
Мужики молчали, испытующе приглядываясь к Ключареву.
— Что мы робим? Ничего не робим. Околачиваемся возле дома, — выпалила одна из девушек
подбоченясь.
Ключарев весело удивился:
— О, первый колхоз встречаю, где свинарки не жалуются на работу!
— Что нам жаловаться? Мы на поле не ходим, а председатель к нам не ходит; так и живем сами по себе,
как единоличники!
— Кто же это вам так говорит? — Ключарев чутко уловил в тоне девушки, кроме вызова, еще и обиду.
— Все говорят, глаза колют.
Ключарев стал серьезным.
— Я знаю, что ваша работа не сезонная. Полеводам, если дождь, убирать жито нельзя. А у вас дождь,
снег, праздник — все надо на месте быть.
Свинарки переглянулись, вздохнули. Та, что была постарше и побойчее, опять сказала:
— А мы заявление будем писать. Нехай других сюда назначат. Год побыли — хватит.
— Нет, заявлений не надо, — мягко возразил Ключарев. Он неназойливо приглядывался к девушкам. —
Вот есть такой колхоз “Победа” в Курской области. В нем живет доярка, надоила за свою жизнь миллион
литров, девятнадцать лет работает на ферме, теперь орден получила. Слава, почет… Чем вы хуже?
Свинарки бессознательно и неуловимо, как это умеют только женщины, движением плеч, бровей,
приосанились.
— А свиней мы доглядаем, — нерешительно проговорила одна. Платок у нее был надвинут ниже бровей,
косо срезал щеки и подбородок, видны оставались только глаза — голубые, изумленные.
— Никто на эту ферму идти не хочет, — сказал вдруг с ожесточением один из мужчин, притаптывая
резиновыми сапогами цыгарку. —
председатель? Непьющий, старается, но разве один председатель сдюжит? Вот вы приехали — спасибо. Но вы
сядете на машину, и мы вас больше не увидим.
— Нет, — сказал громко от дверей Скуловец, проходя вперед и с независимым видом постукивая
кнутовищем по сапогу, — он и еще приедет.
Ключарев обернулся и молча благодарно улыбнулся ему одними глазами.
— Обязательно приедем, — подтвердил он. — И председателя привезем.
Он обошел кормокухню, оглядел ее прищуренным взглядом.
— А скамейку, между прочим, можно поставить, не дожидаясь председателя, чтоб стены плечами не
подпирать, — мимоходом бросил он. — Кстати, какая у вас норма кормов на свиноматку?
— Сколько накопаем картошки, ту и скормим.
— Та-ак…
Ключарев вдруг засмеялся легким сердечным смехом. На него посмотрели с удивлением.
— Вам сейчас кажется, что у вас так плохо, хуже некуда! А я подумал: вот с этого самого дня пойдет все
по-другому, и мы это сделаем своими руками. Пошли-ка в свинарник, ну!
Он стремительно двинулся по лужам, разбрызгивая отраженную в них радугу. Воротца оставались
незахлопнутыми; широкие полосы света, потоки весеннего воздуха беспрепятственно проникали внутрь, и,
может быть, от этого там казалось еще грязнее и безобразнее. Ключарев, не переступая порога, оглянулся.
— Если кормов с осени не запасли, — взять неоткуда, согласен. И свинарник новый в месяц-два не
построишь. Но, дорогие девчатки, тряпки, ведра, метлы у вас есть? Стены побелить можно?
— Мела не допросишься, — буркнул было мужчина в резиновых сапогах, как оказалось, завфермой.
Ключарев не дал ему кончить, нетерпеливо махнул рукой.
— Хорошо. Мела мы со Скуловцом вам привезем. Сегодня же. Да, Прохор Иванович?
— Не надо, — застыдилась вдруг одна из женщин. — Мы и сами… Ну вымоем, а что дальше? Вот что
нам интересно.
— Дальше?
Черты лица Ключарева светились сдержанным воодушевлением, и все придвинулись к нему поближе.
— Дальше председателя заставим крышу в кормокухне перекрыть, настлать полы. Если материала нет, из
района поможем. Потом соберемся вместе с вами, корма все пересчитаем, рацион составим. На правлении
выступим уже с цифрами в руках: вот что нам нужно в этом году, и вот сколько получит тогда ферма дохода.
— Так кто же нам поверит, кто же нас слушать станет? — застенчиво, жалобно проговорил вдруг второй